модельного агентства, принадлежащего Тангу.
Танг продолжил ночь в другом баре Сан-Франциско. Ротбаум вернулся в гостиницу около четырех часов утра. Через три часа ему нужно было выехать в Редвуд-Сити, чтобы принять участие в деликатной встрече с сотрудниками Acerta. В мире мегасделок трудно что-то долго замалчивать, а до многих сотрудников Acerta уже дошли слухи о том, что их доля в Acerta значительно уменьшилась. Некоторые были расстроены и разочарованы. Ощущение, что Ротбаум их обманул, зародилось на самом верху, в том числе и у Дейва Джонсона, временного генерального директора компании.
Ротбаум с усталыми глазами явился в отель Pullman Hotel San Francisco Bay в плохом состоянии. Утренние пробки на дороге, ведущей в Редвуд-Сити, заставили его чувствовать себя еще хуже. В отеле был забронирован конференц-зал, и сотрудники Acerta ждали его звонка. Оказавшись в комнате, Ротбаум попытался рассказать о премиальном фонде удержания, который он создал вместе с компанией AstraZeneca. Он объяснил, что разводнение, связанное с привилегированными акциями, было более значительным, чем обычно, из-за того, что компания Acerta была изначально создана и структурирована в соответствии с голландским законодательством. Ротбаум рассказал о том, как инвесторы Acerta сформировали бонусный пул таким образом, чтобы сотрудники практически полностью покрыли первый платеж AstraZeneca в размере 4 млрд. долл. Напряжение в зале было высоким, и к концу выступления стало ясно, что многие вопросы остались без ответа.
После этого Ротбаум провел вторую встречу только с руководителями и основателями Acerta. Она транслировалась по телевидению, так что в ней могли принять участие те представители группы, которые находились в офисах Acerta как в Сиэтле, так и в Нидерландах. Руководители анонимно прислали вопросы, которые Ротбаум начал зачитывать вслух. Один из вопросов касался того, действительно ли юристы Acerta работают в основном на Ротбаума или на компанию. "Другой вопрос гласил: "Вы воруете деньги? Далее прозвучало требование провести аудит отношений между компанией Quogue Capital, принадлежащей Ротбауму, и Acerta. "Мы хотим знать, не кидают ли сотрудников".
"Нет!" решительно ответил Ротбаум. Его магическая убежденность помогла AstraZeneca переступить черту при заключении сделки. Руководители Acerta были менее впечатлены. Для них это был вопрос доллара и цента, и они прекрасно понимали, что миллионы долларов уходят, по их мнению, не туда.
По мнению Ротбаума, эти вопросы были враждебными и ошибочными. По его мнению, они были вызваны неопытностью многих основателей и руководителей Acerta, которые, как правило, не знали о том, как обычно используются привилегированные акции с правом участия, когда речь идет о начинающих компаниях. Большинство из них работали только в публичных компаниях или крупных фармкомпаниях. Ротбауму показалось, что некоторые сотрудники Acerta были расстроены концепцией размывания доли, которое так или иначе должно было произойти в такой начинающей компании, как Acerta. Ротбаум снова попытался объяснить, что голландский характер участвующих привилегированных акций, созданных голландскими учредителями и их юристами, делает размывание более серьезным, и он обнаружил эту проблему на сайте только в последние несколько недель. По словам Ротбаума, как только он узнал об этом, то сразу же привлек других крупных инвесторов к разработке программы возмещения убытков и финансированию ее из собственного кармана.
Некоторые сотрудники Acerta, в частности Джонсон, не приняли объяснения Ротбаума. Джонсон считал, что с ним и другими сотрудниками недостаточно делились финансовыми достижениями Acerta. Особенно его расстраивала мысль о том, что ему придется на долгие годы остаться в AstraZeneca. Джонсон часто и свободно делился своим мнением. Другие, например Мария Фардис, приняли объяснения Ротбаума. Конечно, среди сотрудников были и те, кто был в восторге от зарплаты в Acerta, но разногласия в верхушке компании распространялись и на рядовые сотрудники.
Высшее руководство компании знало, как это делается. Ротбаум и другие инвесторы получат львиную долю прибыли от Acerta.
Только Ротбаум мог заработать 3 млрд. долл.
Ахмед Хамди, в свою очередь, был оскорблен и чувствовал себя в очередной раз обманутым. Он восстановился после увольнения Бобом Дагганом и упущенной финансовой удачи Pharmacyclics, вложив свое имя и усилия в создание совершенно новой и невероятно успешной компании. То, что с таким трудом заработанные средства были перенаправлены на золотые наручники, заставляющие его служить в AstaZeneca, было оскорблением, которое он не мог игнорировать. Если компания AstraZeneca хотела побудить его остаться, то, по мнению Хамди, ей следовало разработать новый план поощрения удержания.
Структура выплат не могла бы более четко подчеркнуть разрыв между операторами и финансовыми инвесторами. Кровь, пот и слезы Хамди, гараж, видение и разработка Изуми, постоянная преданность и труд многих невоспетых героев помогли создать акалабрутиниб. Хамди признал роль Ротбаума и его группы финансовых инвесторов. Они, безусловно, сыграли важную роль, но вознаграждение, похоже, было распределено неправильно. В то время как финансовые инвесторы тратили свое время на создание долевых инструментов, которые позволяли им получать первые и самые большие выплаты, те, кто находился в "окопах", тратили свое время на производство лекарств и не имели представления о потенциальных выплатах и о том, как защитить себя. Хамди и Изуми почувствовали, что история повторяется. Они чувствовали себя дико обиженными и недооцененными. Как ни крути, их преданность компании и наивность обернулись финансовыми потерями.
При всех разговорах о помощи онкологическим больным успех Acerta теперь омрачался горечью из-за денег. Ротбаум был раздосадован тем, что то, что он считал невероятно позитивным результатом, превратилось в нечто неприятное и негативное. Ротбаум считал, что он справедливо обошелся с сотрудниками и что они просто не оценили всех фактов. Их возмущала мысль о том, что большую часть прибыли получил капитал, но Ротбаум и его инвесторы рисковали немалыми деньгами, и именно так функционирует капитализм. Acerta выплачивала щедрые зарплаты и премии, а перед каждым раундом долевого финансирования предоставляла сотрудникам возможность вкладывать деньги вместе с другими инвесторами. За исключением первых раундов финансирования, сотрудники в основном отказались. Ротбаум искренне верил, что не сделал ничего плохого и пытался защитить сотрудников.
Теперь для сотрудников Acerta Ротбаум стал злодеем из Нью-Йорка. После встреч в отеле "Пульман" Ротбаум пытался объяснить ситуацию таким людям, как Джесси Макгрейви, которые отказывались слушать. "Вы дали мне что-то, потом забрали половину, а потом сказали, что для того, чтобы получить часть денег обратно, я должен отработать еще три года", - сказал Макгрейви. "Это неправильно".
Отношения Ротбаума с Джонсоном стали особенно напряженными. По мере того как сделка приближалась к завершению в феврале 2016 года, руководители AstraZeneca устали от жалоб Джонсона и других представителей Acerta по поводу резерва удержания. Руководители AstraZeneca не могли не заметить, что даже с учетом стрижки и скидки на
