Первым я выпотрошил эльфа постарше. Точнее, я просто вскрыл его от паха до шеи ударом снизу. Пока в этом времени он еще выглядит прилично, но в своем уже умер. Эльфу помладше я просто снес голову. Вообще, забавно наблюдать последствия ударов, когда время почти замерло, только легкие отметины от отточенного меча. Ничего такого, ни крови, ни кишок — все будет потом, когда время обретет свой нормальный бег.
Раз! Клинок, вошедший в глаз командиру наемников, вылетает у него из затылка. Два! Алиус ван Бриген, оказавшийся в этой компании, получает удар сбоку по черепу, который должен разрубить его мозг пополам, получится хорошая пепельница с крышкой из черепной коробки. Три! Ну для тебя, герцог, у меня есть хороший удар, который я видел в «Эквилибриуме», теперь морда соскользнет на пол вместе с половиной черепа. Четыре и пять — господа, зря вы в этой компании оказались, ой зря! Ну вот вы и голову потеряли, правда, пока об этом не знаете. Я выглянул из палатки и несколькими колющими ударами сбоку прикончил обоих эльфов-часовых.
А что у нас тут в палатке осталось? Ничего примечательного, кроме офицерских мечей, наиболее богато украшенный возьму себе для двуручного боя. И вот интересный такой ящик, явно эльфийской работы. Осторожнее, на такой скорости что-то разбить или оторвать — раз плюнуть.
Я открыл ящик. Вот оно, эльфийское супероружие, о котором говорил Патитис, теперь уже покойный. В ящике было три отделения. Одно — пустое, в двух других покоились переливающиеся зеленью с золотом шары, как будто стеклянные. Та самая «Пыльца». Ну что же, господа, не я начал эту войну, но я ее продолжу.
Я осторожно вынул один из шаров и засунул его в свой рюкзак с пространственными карманами. Я знаю, что с ним сделаю. А вот второй… Я разбил его трофейным мечом, надеясь на то, что пыльца также принадлежит нормальному времени. Похоже да, пока эта взвесь даже не шелохнулась.
Я выскочил из палатки и побежал туда, где оставил Друга. Забрать его и валить отсюда подальше, пока эльфийское биооружие не вырвалось на свободу и не накрыло лагерь.
Я стоял среди поваленного леса в миле от замка и смотрел на то, что осталось после странного взрыва — импланты и Лорий не давали никакого сигнала о наличии радиации. Эльфы что-то там лопотали о Посмертии и его магической природе? Значит, взрыв был явно неядерный, но по поражающим факторам очень похожий. На месте замка остались развалины, кое-где угадывались контуры разрушенных стен и донжона. Везде была груда разбросанных и оплавленных камней, да выкипевший от страшного жара ров. Тут явно никого не осталось в живых. Спите спокойно, мои дорогие и любимые. Я за вас отомстил и еще отомщу страшно, будь я не я.
Собственно говоря, я уже начал. Когда я успел забрать песеля и отбежать подальше, лагерь заволокло зеленым туманом, тянувшимся из штабной палатки, через который слышались страшные умирающих крики людей. Нет, у меня ничего не дрогнуло внутри — только что убили моих родных и уничтожили мой ненадолго обретенный дом, а я должен рефлексировать? Не я к ним пришел с войной, а они принесли ее в мой дом. Значит, виновны. И я во всех своих многочисленных ипостасях приговариваю их к смерти. Всех. Потому что они не пожалели никого — ни мужчин, ни женщин, ни детей.
А дорогого мага Винтлиарниллона я встретил, когда уходил обратно к разрушенному замку. Злобный ушастый старикашка под конвоем из четырех эльфарских всадников возвращался в лагерь после, как ему казалось, успешно выполненного дела по геноциду людишек. Ну это он немного промахнулся. Снова уйдя в режим Паладина я убил четверых его сопровождающих не напрягаясь, просто и без затей снеся им головы. Маг аж посерел, когда увидел перед собой Палача — даже обделался от ужаса. Он что-то пытался скастовать, но вот Ярсгар хорошо готовил своих Паладинов, в том числе и тому, как убивать эльфийских архимагов. Битвы на мясорубках не получилось — маг получил своим же файрболом, взорвавшимся у него в руках, а потом я разделал его на суши. С превеликим удовольствием. Удовлетворился ли я местью? Нет. Запомните, осуществленная месть никогда не приводит к успокоению или удовлетворению. Она оставляет после себя ту же пустоту, как после смерти тех, за кого ты мстишь. Но возмездие быть должно, и не только поэтому — я сегодня ликвидировал тех, кого надо, и может спас этим другие замки и людей, которых эти уже не убьют. Именно с той же формулировкой, как в раннем УК — высшая мера социальной защиты. Защиты других от этих выродков. И только так.
Я дал псу сесть мне за спину, взобрался на трофейного коня и поехал вперед, не оборачиваясь.
Глава 25
По тракту тянулись колонны беженцев со своим нехитрым скарбом — шел большой исход из Пограничья на юг. Там уставшие, сорванные со своих мест люди надеялись найти приют, новое место в жизни. Но мне надо было в Сенар не поэтому.
Время от времени у въездных дорог попадались дружинники лендлордов в цветах своих хозяев вместе с эльфийскими солдатами. Причем, если первые выглядели какими-то потерянными и неопрятными, вторые смотрелись орлами. Как из-за внешнего вида, так и из-за выражения превосходства на острых мордах, пренебрежительно смотря на уходящих с их мест обитания людей. Как же, они добились того, чего хотели, получили без боя — ну или почти без него — провинцию, которую считали своей, эльфийские «кресы всходни». Ничего не меняется в мире, хоть в своем, хоть в чужом.
Я решил, что надо блюдо под названием «месть» немного остудить — собирался я ни много ни мало отомстить Вулию и его знати. Сейчас подача этого блюда была слишком преждевременной. Ничего, я подожду. В моей работе приходилось как и долго и упорно выслеживать цель, так и иногда отходить, если она была вне досягаемости. Сейчас был второй случай. Тем более сейчас найдутся желающие, тоже потерявшие всеили почти все попробовать венценосного тела, так что не сомневаюсь, что сейчас пропускная система во дворце усилена до невозможности. А учитывая систему защиты, наличие боевых архимагов и гвардейцев, а также ушастых отродий, приставленных к принцу, цель была пока недоступна. Я же не террорист-одиночка какой-нибудь и не шахид-смертник, мне совершенно не хотелось окончить свои дни вот так, не пройдя и ста шагов по направлению к цели. Нет, умирать меня совершенно не тянет, пускай белки-истерички пробуют добраться до обидевшего их узурпатора, я подожду. И потом нанесу свой удар, который будет последним. Все равно принц — всего лишь марионетка, за ним стоят другие дяди и тети. Но это совсем не значит, что он не заслуживает смерти, еще как заслуживает. Просто пусть блюдо немного остынет. И объект ликвидации почувствует себя более свободно, начнет покидать дворец, давая возможность добраться до его тушки.
А мне пока в Сенар, в Сенар…
Постоялые дворы на тракте делали, наверное, десятикратную выручку — ну разумеется для тех, кто мог себе позволить воспользоваться их ненавязчивым сервисом. Я — мог, но запасы моих денег улетучивались моментально. Цены были ломовые — переспать одну ночь в клоповнике, гордо и по ошибке именуемым двором — золотой, Легкий обед — золотой. Место в стойле — золотой. И при этом на входе на постоялый двор этот золотой ты должен показать дюжим громилам с дубинками, как право попасть в этот самый клоповник. Нет? Твои проблемы, пошел вон, за оградой ночуй или где хочешь. Эх, как хорошо, что я забрал не только пояс путника, но и все свои сбережения… А то бы ночевать нам на обочине и быть голодными. Причем я бы еще как-то довольствовался малым, мог бы и поголодать, но вот коня и собакина подобная ситуация совершенно не устраивала. Первого — понятно, он наше транспортное средство, овса и воды нет — транспорта нет. Ну а второй — молодой растущий организм, ему калории подавай. Калории стоили еще одного обеда, который приносил хозяин, пожимая плечами — ну если путник не наедается, пусть платит еще, двойная норма бесплатно не дается. Да, кстати, все это подавали в номер, потому что я накинул на собакина морок, теперь для остальных он выглядел просто большим заплечным мешком. Под этим соусом я и снимал комнатушки в клоповниках, пронося его по типу своего багажа. Хотя багажом никого не удивишь, все постояльцы были с мешками да баулами, увозя свое добро с собой. Ну а выгуливать пса теперь — только на редких остановках посреди пути и подальше от посторонних глаз. К чести Друга, он терпел и вел себя как идеальный багаж.
