— Вот именно. В субботу у твоей матери два спектакля, все заняты стиркой, вся кухня завалена простынями и рубашками…
— Так это мама тебя послала?
— Нет, — перебил Рассел, — я просто понаблюдал за ней минут десять.
— И послушал.
— И подумал, что ей не помешает передышка хотя бы на стиральном фронте.
Роза задумалась.
— Понятно.
— Вот и хорошо.
— А Мэтью и Ласло ты тоже велел тащить белье в прачечную?
— К сожалению, Мэтью уже загрузил свое в машинку, — объяснил Рассел, — да еще на какой-то невообразимо длинный цикл, и ушел. А Ласло я попрошу о таком же одолжении, как тебя.
Роза перевела взгляд на свое белье.
— Я сама его попрошу, — равнодушным тоном пообещала она.
Лицо Рассела посветлело.
— Спасибо!
— Скажи, папа…
Рассел, уже собирающийся спуститься с лестницы, остановился.
— Да?
— Почему мама не отправляет все наше белье в прачечную?
Рассел медлил. Мгновение Розе казалось, что он вот-вот ответит, но он просто пожал плечами и двинулся своей дорогой.
— Просто спроси ее, — посоветовала ему вслед Роза.
Рассел сошел с лестницы, его шаги послышались в коридоре, затем плотно закрылась дверь гостиной. Роза бросила белье на площадку и посмотрела на дверь своей бывшей комнаты. Из-за нее не слышалось ни звука. Роза взглянула на часы: одиннадцать — пятнадцать. Если Ласло еще не встал, то скоро поднимется — в половине третьего у него дневной спектакль.
Она решительно направилась к двери Ласло и постучала в нее.
После краткой паузы он откликнулся:
— Да?
Роза приоткрыла дверь.
— Это я.
Ласло в джинсах и черной рубашке сидел в маленьком кресле, держа на коленях открытую книгу. На полу рядом с ним стояли миска с ложкой и пустая кружка.
Роза кивнула на миску.
— Завтрак?
Ласло выпростался из тесного кресла и встал.
— Я принес его сюда.
— Твое право, — ответила Роза.
— Просто думал, что так буду меньше попадаться на глаза.
Роза прошла по комнате и села на кровать. Она выпрямила руки за спиной и оперлась на них.
— Ты и так никому не мешаешь.
Ласло отвел взгляд, переложил на тумбочку книгу, которую читал. Это были пьесы Беккета, которые Роза видела лежащими на комоде.
— Насчет этого не уверен, — решительно произнес он.
— Что ты имеешь в виду?
Ласло медленно отошел и прислонился к стене. Руки он сунул в карманы джинсов.
— По-моему, для твоей матери это уже чересчур. Как и для всех вас. Мне кажется, что я стал той самой последней каплей.
— Нет, что ты…
— Ваша мать вымоталась, — продолжал Ласло. — Ей надо беречь силы для сцены, а не беспокоиться о том, что она опять забыла купить молока. И мне здесь не место. Это твоя спальня.
Роза посмотрела в потолок.
— A-а, ты об этом.
Ласло не ответил.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него:
— Зачем ты укрыл меня полотенцем?
Он пожал плечами и ответил, не глядя на нее:
— Просто не знал, что еще с тобой делать.
У Розы вырвался смешок.
— Я пришла сюда не потому, что заблудилась, — объяснила она. — Просто вторглась на чужую территорию. Из озорства.
Ласло сверкнул усмешкой.
— Правда?
— Правда. Мне осточертело сидеть одной, вот я и болталась по всему дому. — Она села прямо и сложила руки на коленях. — Ты меня не вытесняешь. Поверь.
Он неловко отозвался:
— Не только в этом дело. Вы же… одна семья…
— Да, но все мы на распутье, у каждого в жизни временные перемены. Мы не собираемся надолго задерживаться здесь.
— Я мог бы съехать когда угодно, — сказал Ласло.
— Куда?
Он пожал плечами:
— Найду какую-нибудь комнату. Мне не привыкать.
Роза поднялась.
— Не уезжай, — попросила она.
Он повернулся к ней.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Мне нравится видеть тебя здесь. Останься.
С нижней площадки послышался какой-то шум, зазвенел раздраженный голос Эди:
— Кто это разбросал здесь чертовы простыни? Я чуть шею себе не свернула! Роза! Роза!
Роза приложила палец к губам.
— Тебе лучше уйти, — шепнул Ласло.
Она покачала головой.
— Роза! — во весь голос крикнула Эди.
— Не пойду, — прошептала Роза, — и ты не ходи. — И она подступила к нему вплотную и поцеловала в губы.
— Не знаю я, зачем она хочет прийти, — раздраженно сказала Кейт мужу. — И хватит у меня выпытывать! Я же не могла ей отказать.
— Я с ней не знаком…
— Так и я тоже. Но у нее, бедняжки, голос был такой просительный, что я…
— Почему «у бедняжки»?
— А кто же она еще? С Мэтью они разбежались. Наверное, она думает, что если придет проведать нас и малыша, то…
— Его зовут Джордж.
— Пока не знаю. Насчет имени я вообще не уверена. Для меня он просто малыш, а поскольку поблизости, насколько мне известно, других малышей нет, никто никого не перепугает.
Барни указал на перед ее футболки:
— Опять протекаешь.
Кейт опустила голову.
— Иногда ты — точная копия своего отца…
— Ничего подобного, — возразил Барни. — Мой отец ни за что не пошел бы покупать накладки для сосков и молокоотсос, а я разве отказывался? Отец вообще не приближался к нам, пока мы не привыкали пользоваться горшком. А про то, что ты протекла, я сказал только для того, чтобы ты успела переодеться до прихода Рут.
— Чтобы тебе не пришлось стыдиться? Потому что она в деловом костюме, а я — в заляпанной молоком футболке?
— Да нет же, — терпеливо повторил Барни, — просто вдруг ты захочешь переодеться.
В дверь позвонили. Кейт принялась промокать грудь посудным полотенцем.
— Пойду открою, — сказал Барни.
Она услышала, как он идет к деревянной двери в их маленькой прихожей, отпирает и распахивает ее.
— Привет! — донесся до Кейт голос Барни, который в эту минуту заговорил совсем как его отец. — Вы, должно быть, Рут.
