не доживу до семи вечера...
Сорок восьмая, без смысла, но с ЗАГСом
Осознание приходит мгновенно. Я отстраняюсь от Льва и долго смотрю в его рыжие, солнечно-тёплые глаза. На его губы, чуть покрасневшие от поцелуев. На его такое красивое лицо, оно становится будто ещё лучше только от того, что я всё ещё впечатлена его вечно величественным видом.
Обманщик.
Он так ловко меня заманил, так ловко расставил ловушки.
Он дал мне самой создать своё гнездо, он позволил мне заниматься уборкой, и наводить уют. Он не давил, и даже делал вид, что совершенно безразличен к факту моего существования. Не давил на меня, как эти бесячие герои романов, которые в первую же минуту таскаются за несчастными залётными со своим “ты носишь моего наследника!”.
Ему наверное было интересно, но он ждал, когда сама расскажу.
Я вижу этот интерес сейчас, когда он произносит это “Дочь”, смотрит на снимок УЗИ.
О, он позволил мне спокойно жить после того, как мы переспали! После того, как целовались. После того, как… решили жениться. Он не упрекнул меня ни разу за те ночи, что я провела в его постели, когда видела плохие сны, или просто хотела тепла и тосковала. За ночи, когда мне был нужен он, а я даже не могла объяснить по-че-му.
Он заманил меня в ЗАГС пользуясь моим характером… как же сложно это признавать.
Поверьте, сложно до ужаса… Это по факту первый раз, когда я официально заявляю: я максималистка с бушующими гормонами.
Всё! Призналась.
Стало легче.
Он. Меня. Ловко. Поймал.
Значит я ему… нужна?
— Да, — уверенно произнесла я, противореча собственным убеждениям, которые ещё недавно терзали голову. — Пошли поженимся.
— Да?
— Да, — я не выглядела счастливой невестой.
О, нет! Я выглядела уверенной невестой! такой, которая всё решила.
— И мы не разведёмся! — строго произнесла, глядя ему в глаза и чуть щурясь, для верности.
— Нет, не разведёмся, — кивнул он. — Да, пошли.
— И… это оттого, что я тебя ревную, — я пожала плечами. Это нервное.
— Разумеется! — фыркнул он. — Только потому.
— Ты снова смеёшься надо мной? Не надо, я всё поняла.
— Что ты поняла?
— Ой, заткнись уже и пошли. И… блин. Ты такой клёвый, — искренне сказала я, понимая, что это большее, что я могла сказать.
И он расхохотался. Очень крепко меня обнял, прижал к себе так, что затрещала грудная клетка, и захохотал, как настоящий безумец. Я видела, что он настолько счастлив, и не могла передать насколько счастлива сама, что мне казалось этот день лучше быть уже не может.
— Только макияжа-то нет… — я вывернулась, опустила козырёк и обнаружила, что у водителя зеркало не предусмотрено.
— Ну и не важно. Пошли за платьем и в ЗАГС!
— Пошли. Пошли! — я пихнула его в бок, и первой вылетела из машины.
***
Даже сейчас я бы не сказала, что захотела бы какую-то другую свадьбу. Ну… конечно до того момента, как всё пошло по-настоящему не так, как мы планировали. И я отдаю себе полный отчёт, что поступаю несправедливо, делая такие намёки, но… вы же меня простите, верно?
Продолжим-ка с того момента, как я выбрала изумительное простое платье в странном шоу-руме с эко-одеждой, и стояла минут пять перед зеркалом в примерочной, понимая, что мне некому отправить фото.
— С тобой так не будет, — произнесла шепотом глядя на свой живот.
Я стеснялась с ним говорить даже наедине с собой, но с момента, когда несколько часов назад появилось слово “дочь” вдруг легко обратилась к будущему отпрыску.
Я могла отправить фото Моте, но почему-то не хотелось.
Она реабилитировалась, я её простила, кто я такая, чтобы держать обиды и вершить судьбы людей, уча их что хорошо, а что плохо. Но платье вдруг показалось чем-то таким сокровенным, только про нас двоих с половиной.
Даже то, что стоило оно по сути совсем не дорого, не делало его менее ценным.
Это что-то очаровательно “моё”.
Порадовать папу фотографией? Ну… наверное можно, но зачем? Для него это будет что-то белое, что-то кружевное, что-то в чём я пойду в ЗАГС и стану чьей-то женой. Это для меня событие, для других глупость. Я и сама-то признала свадьбу как желанное мероприятие, всего минут пятнадцать как.
Мама? Нет.
Она та же Мотя, в другой обёртке и чуть постарше.
Я для неё девочка, которая могла стать дочерью. У неё свои дети есть. Не я.
Вышла из примерочной с платьем на вешалке и положила на кассу.
— Довольна?
— Очень. Где я переоденусь?
— Можно прямо тут. Купим тебе… шубу хочешь? Под платье?
— Нет, — я рассмеялась. — Мне ещё шубы рано, не доросла.
— Опять про деньги?
— Нет, но не делай из меня тётку. Я хочу продолжать ходить в ужасных куртках, без шапки и в дурацких ботинках. Я не мать семейства. Я ей не стану… ещё долго.
— Я надеюсь.
Он будто не удержался, потянулся и поцеловал меня на глазах у консультантов, а я покраснела, будто впервые он что-то такое выкинул.
От сырости на улице все салонные кудри окончательно испортились и я выглядела совершенно как обычно. От макияжа не осталось и следа.
В платье чуть ниже колена, в коричневых ботинках на шнуровке. В пальто, которое пришлось купить, и в шапке к нему, я невероятно счастливая спускалась по ступенькам ТЦ, понимая, что лучше не будет. Не бывает.
Ну как ещё могла пройти моя свадьба?
Или так или никак.
Мы припарковались у ЗАГСа и сидели ещё минут пять просто держась за руки и слушая тишину, завывания ветра. На улице остекленел черничный воздух, и зажглись фонари.
Это было настолько красиво, что захватывало дух, будто завтра Новый Год.
— К новому году она будет вовсю толкаться, — улыбнулась я, сжав пальцы Льва.
— Она… Нам столько нужно до неё успеть.
— Сколько? Накупить одежды?
— Мебели для детской, — от каждой нашей тихой фразы сказанной полушепотом, по коже шли мурашки.
— Сессию сдать! — испуганно произнесла я, округлив глаза.
— И трек…
— Какой?
Лев полез в карман и достал плеер, подключил его к аудиосистеме, и нашёл в списке трек.
Это была такая музыка, от которой что-то внутри щекочет будто невесомым нежным пёрышком. Какая-то волшебная мелодия, под которую было действительно невозможно прекрасно сидеть вот так в машине, смотреть на стеклянные сумерки и белый снег.
Невероятный день, а ещё утром я ненавидела Льва с его глупым спором. А сейчас просто задыхаюсь, как сильно хочу с ним быть.
— Я рада, что она именно твоя, — тихо произнесла, и почти сразу Лев коснулся моего живота. — Я бы не пожелала ничего
