рук, торчали какие-то крючья. «Не хватает только скелета, прикованного цепями к бетонному полу», — с усмешкой подумал чекист. Посредине комнаты во всю ее длину стоял узкий стол, накрытый черной суконной скатертью. Возле него — несколько табуреток.
— Через три дня на праздник Николая-угодника соберется «святая братия», — тихо прошептала игуменья, и чекист понял, что в этой келье назначено сборище контрреволюционного подполья.
…С установлением теплой, почти летней погоды участились наезды екатеринбургского епископа в Покровский женский монастырь. И каждый раз его сопровождала целая свита людей, мало чем напоминавших суетливых, смиренных святош, всегда группировавшихся вокруг высокопоставленных представителей духовной епархии. Держались они очень независимо, не высказывая в отношении преосвященного владыки никакого подобострастия.
Во время одного из таких посещений преосвященный Паисий долго и в высшей степени доверительно беседовал с уполномоченным губземотдела. Во время этой беседы, проходившей в присутствии людей, приехавших вместе с владыкой, Паисий несколько раз повторил, что должность епархиального секретаря до сих пор остается свободной и при подходящих условиях глава екатеринбургской епархии будет рад восстановить статус-кво. Вдаваться в подробности относительно подходящих условий архиерей не считал нужным, и чекист понял, что в среде заговорщиков успех контрреволюционного мятежа считается делом решенным.
— Можете считать себя членом нашей организации, — сказал в заключение Паисий уполномоченному губземотдела. — Ваше участие в генеральном совете, который состоится в ближайшее время, полагаем обязательным. О дне и месте, где соберется совет, вам сообщит мать-игуменья.
В тот год Николин день в Покровском женском монастыре, да и во всем Колчедане, праздновался особенно пышно. Уже за несколько дней до праздника в Колчедан начали съезжаться богомольцы, причем в числе их были и люди, которых ранее не видели в здешних местах. Архиерейскую службу владыка Паисий на этот раз провел с особым благочестием и подлинным вдохновением. После торжественного богослужения основная масса богомольцев покинула территорию монастыря, а те немногие, что остались, разбрелись по тенистым аллеям хорошо ухоженного монастырского сада. Некоторые, устав от долгого стояния в переполненном, душном храме, прикорнули на зеленых лужайках. С наступлением сумерек задержавшиеся в монастырском саду участники торжественного богослужения один за другим потянулись к каменному зданию с зарешеченными окнами, расположенному в глубине сада.
Уполномоченному губземотдела, вошедшему в келью вместе с архиереем, Паисий указал место на табурете возле себя, показывая всем собравшимся в мрачной комнате, что благоволит к этому человеку. Когда установилась тишина, встал полковник Голованов, помощник начальника колчеданских офицерских курсов:
— Позвольте, господин генерал, представить вас присутствующим. — И, обратившись к собравшимся, продолжал: — Господа, позвольте представить участников нашего совещания. Полковник Науров, преподаватель курсов, подполковник Курбатович, казначей, Корней Хитров, адъютант начальника курсов, младший офицер Рекин, прибыл недавно. Все мы придерживаемся монархической программы, ибо убеждены, что конституционная монархия — лучший способ правления для России.
Он назвал всех, и генерал, довольный столь представительной аудиторией, объявил заседание генерального совета открытым.
— Полковник, доложите, чем располагает ваша организация? Людской состав, оружие, планы…
Голованов рассказывал, что на курсах в настоящее время около ста бывших офицеров царской армии, верных единомышленников. Они готовы к выступлению и склоняют на свою сторону остальных. Начальник курсов — свой человек, из кадровых офицеров. Но вот комиссар… Этот вездесущий комиссар со своими помощниками — коммунистами или не догадывается о наших планах, или делает вид, что ему все безразлично. В то же время усилил охрану склада с оружием. Ведет себя загадочно. О могущих быть неприятностях нас известит начальник курсов Плумис. На днях комиссар велел мне заполнить послужной список.
— Арестуете? — спросил я, комиссар ответил:
— Требуют в губкомтруд.
У меня есть связь со служащим губземотдела, который подтвердил, что губкомтруд действительно затребовал послужные списки офицеров, среди которых его интересуют специалисты: инженеры, агрономы, учителя, строители, финансисты. Им предлагают работу в различных советских учреждениях. Я полагаю, это только благовидный предлог выяснить наше настроение и отношение к власти. Кстати, о моем знакомом. Он из офицеров, вполне надежный человек. Через него мы осуществляем связь с нашими единомышленниками в Екатеринбурге.
Нашим оперативным планом предусмотрен внезапный захват склада с оружием и боеприпасами. Там хранятся 415 винтовок, два пулемета «максим», 10 пулеметных лент, 25 шашек, 35 тысяч патронов. В эту ночь, а точнее 25 мая, часовыми у склада будут поставлены наши люди. Для осуществления операции выделена боевая группа, командует ею полковник Науров. Наши гонцы разосланы в Долматовское, Каменское, Бродокалмакское, Бурнино и другие селения с заданием готовить к выступлению людей. Под предлогом выезда в Камышлов я сам объеду казачьи станицы, дабы подтянуть казаков ближе к Колчедану. Я связался с Челябинском, там ждут нашего сигнала. Начальник курсов Иван Робертович Плумис уехал в Ригу якобы провожать мать и сестру. Он свяжется с петроградскими и рижскими организациями. Игумен Долматовского монастыря Стефаний от Шадринской группы получил известие о готовности и обещает помочь Колчедану оружием. Меня известили, что в деревне Соколовской на конспиративной квартире вчера собрались преданные нам из местных люди и сейчас ждут в полной боевой готовности. По линии Шадринск, Камышлов, Богданович, Багаряк, Челябинск, Петропавловск и до Красноярска — всюду действуют наши единомышленники. Из Приишимья идут сообщения о готовности к делу.
— Благодарю вас, полковник. Мне необходимо знать о положении в Екатеринбурге.
— Позвольте, господин генерал, — резко встал и по-военному вытянулся Владимирский. — Нашей организацией я уполномочен доложить следующее. В Екатеринбурге из офицеров сформированы артиллерийские, кавалерийские и пехотные курсы, в которых насчитывается до шестисот человек. На должность начальника арткурсов назначен полковник Рошер, доказавший преданность нашему делу в Сибири и Семипалатинске. Пользуясь возможностью самостоятельно подбирать лиц на командные и административно-хозяйственные должности, он расставил своих людей. Никто из коммунистов на курсы не поступил: он устраивал им экзамен и проваливал. Пехотными курсами командует подполковник Рюмин, организатор восстания против Советов на Ижевском заводе. Весь комсостав подобран им лично. Во главе кавалерийских курсов стоят подполковник Дубровин и его помощник есаул Волосников. Между курсами поддерживается постоянная связь. Тридцать шестой запасной стрелковый полк целиком находится под влиянием разделяющих наши убеждения и готов драться. Все эти силы ждут приказ, по первому зову готовы к выступлению.
— Благодарю вас, сотник. Силы внушительные. Кстати, как вам удается держаться в таком солидном советском учреждении?
— По линии службы в губисполкоме у меня надежная поддержка и репутация исполнительного и аккуратного служащего, генерал.
При первых же словах Владимирского уполномоченный губземотдела насторожился. Работники ВЧК, располагавшие определенными данными и пока еще не проверенными сведениями, имели основания предполагать, что казачий есаул Шайтанов, во время колчаковщины чинивший кровавую расправу в Приишимье, скрывается где-то в районе Екатеринбурга, возможно, под чужой фамилией. Потому сотрудник ВЧК, командированный из центра для помощи уральским чекистам, и
