Книга Снежная ночь с незнакомцем - Сабрина Джеффрис

Эдинбург

Дворецкий эдинбургского дома Бьюкененов подал Дункану Бьюкенену лежавшее на серебряном подносе сложенное письмо. Дункан схватил письмо здоровой рукой и быстро отвернулся — ему не понравилось, что дворецкий смотрел на него как на ужасного призрака. Он отошел в дальний угол гостиной и остановился у камина.

Письмо заинтересовало Дункана. После произошедшего с ним несчастного случая он редко бывал в Эдинбурге и еще реже получал приглашения или принимал визитеров. Он был своего рода парией в благородном обществе.

Дункан посмотрел на письмо. Оно было от некоего мистера Теодора Сивера, чье имя с трудом всплыло в его памяти. Дункан сунул письмо под левую бездействующую руку и здоровой рукой сломал печать, затем быстро пробежал глазами его содержание. Мистер Теодор Сивер выражал надежду, что лэрд Блэквуда Дункан может принять у себя его и дочь его покойной сестры, леди Фиону Хейнс, в пять часов. У него дело чрезвычайной важности, писал мистер Сивер.

Фиона Хейнс. Дункан плохо помнил эту довольно невзрачную девушку с большими янтарными кошачьими глазами. Однако ее брата Джека, теперь графа Лэмборна, Дункан запомнил хорошо: черноволосый сероглазый повеса, питавший слабость к рыжим женщинам. Много лет назад, когда они еще не были настоящими мужчинами, Джек Хейнс и Дункан соперничали из-за одной и той же женщины из Аберфелди, и Дункан проиграл.

Дункан не мог даже представить, чего каждому из них теперь от него понадобилось, но поскольку сейчас он был совсем одинок, в нем пробудилось любопытство.

Он чуть повернулся в сторону дворецкого и взглянул на него краем здорового глаза.

— Пошлите за мистером Камероном, пожалуйста. Мы ожидаем гостей к пяти часам.

Когда дворецкий ушел за секретарем, Дункан смотрел на огонь и с удивлением думал, что могло через столько лет привести Хейнса к его порогу.

— Поверить не могу, что я должна сделать, — проворчала себе под нос Фиона под стук колес кареты ее дяди, направлявшейся по Шарлотт-стрит к зданию, известному как «Гейблс», или, как называл его дядя, «Бьюкенен-Пэлас».

— А? Что ты сказала, девочка? — спросил Теодор Сивер, глядя на нее поверх очков, неизменно сидевших на кончике носа.

— Ничего, что стоило бы повторить, дядя, — ответила Фиона и вздохнула при виде мрачных фасадов зданий, мимо которых они проезжали. После ее приезда в Эдинбург непрестанно лил дождь, падая на землю ледяными каплями. До Рождества оставалось еще несколько дней, но уже казалось, будто наступила настоящая суровая зима.

— Ты не должна беспокоиться, дорогая, — сказал дядя. — Я выскажусь за тебя. Не надо говорить то, чего тебе не хочется говорить.

Фиона не смогла скрыть улыбки. Ее старенький дядя Теодор и тетя Люси всегда заботились о ней.

— Спасибо, дядя, — поблагодарила она. — Я не боюсь высказаться сама, вам не следует так думать. Но честно говоря, меня не интересует Дункан Бьюкенен, и никогда не интересовал. И чем меньше я должна сказать ему, тем лучше.

— Э? Что такое? — переспросил дядя, прикладывая ладонь к уху.

Фиона улыбнулась и громко сказала:

— Я сказала, что благодарю вас!

Он улыбнулся в ответ, явно довольный своей ролью защитника, и, перегнувшись, потрепал ее по колену.

Когда карета остановилась перед огромным мрачным зданием, уже стемнело. Только в двух окнах горел свет, и у входа из-за чего-то дралась пара ворон. При одном взгляде на холодный серый монолит у Фионы пробежала по спине дрожь, и она натянула на голову капюшон.

Гейблс был очень похож на Блэквуд, огромное имение Бьюкененов в Северном нагорье. Блэквуд всегда производил на нее тягостное впечатление, даже в те времена, когда там устраивали праздники. Когда Фиона была еще девочкой, ее кузина венчалась там в часовне. И Фиона помнила, какими странными ей казались и все эти цветы, и веселая музыка, и улыбающиеся лица на фоне толстых каменных стен и угрожающе мрачных парапетов.

Джек, черт его возьми! Этот пройдоха явился сюда поразвлечься, пережидая, когда утихнет лондонский скандал, и Фиона помчалась за ним! Тетя Люси сказала, будто он поехал повидать Ангуса Бьюкенена, дальнего родственника ужасного лорда, живущего там, но которому нравилась утиная охота в это время года. Теперь ей пришлось взойти на порог единственного дома во всей Шотландии, который она поклялась никогда больше не переступать.

Неожиданно дверь распахнулась и сноп света упал на подъездную дорогу. Вышел дворецкий и высоко поднял фонарь.

— Мистер Сивер, как я понимаю?

— Что такое? — сказал дядя.

— Да, сэр, — подтвердила Фиона.

— Сивер! — выкрикнул ее дядя, разобравшись в заданном вопросе. — Теодор Сивер к вашим услугам, сэр!

— Сюда, пожалуйста, — сказал дворецкий и отступил в сторону, пропуская их в узкий коридор, ведущий в глубь дома.

Дядя Теодор плохо слышал, но понял жест дворецкого и, крепко взяв Фиону под локоть, повел ее вперед. Оказалось, что внутри дом не был таким уж внушительным, как снаружи. В главном холле на каменном полу для тепла был положен шерстяной ковер. И кроме обычного вооружения и мечей на стенах, которые такие семьи, как Бьюкенен, считали должным выставлять для всеобщего обозрения, там стояла ваза со свежесрезанными оранжерейными цветами, а одну из стен украшал портрет красивой женщины.

Значит, тут бывали не только оргии.

— Позвольте взять ваши плащи? — спросил дворецкий, протягивая руки.

Дядя Теодор ловко снял с нее накидку и начал методично снимать шляпу и перчатки, теплое пальто, шарф и еще один шарф, а затем все это отдал дворецкому. Фиона расправила свои юбки.

На ней было одно из ее лучших платьев — из парчи цвета красного вина, с искусной вышивкой. Его сшила лучшая модистка Лондона. И ее подруга леди Гилберт сказала, что оно прекрасно подчеркивает все прелести ее фигуры. Но Фиону нисколько не заботило, что подумает о ее фигуре Дункан Бьюкенен. Ее уже много лет назад перестало интересовать все как-то связанное с этим дураком. Освободившись от целой кучи одежды, дядя Теодор одернул жилет и выжидательно посмотрел на дворецкого.

Тот передал одежду лакею и поклонился:

— Добро пожаловать в Гейблс, — сказал он и отступил в темный коридор, давая понять, что им надо следовать за ним.

Фиона взглянула на дядю. Он подмигнул и протянул руку. Фиона снова вздохнула и вздернула подбородок. Еще несколько минут, и Бьюкенен поймет, что она уже не та застенчивая, неуверенная в себе молодая девушка, какой была, когда последний раз видела его, если он вообще ее помнил. Она нисколько не сомневалась, что он до сих пор самый высокомерный человек в Шотландии. Их ввели в довольно большую гостиную, разделенную на две части парой тяжелых драпировок. Мужчина, который определенно не мог быть Бьюкененом, встал, когда они вошли, и почтительно поклонился.