бумаг, папок и блокнотов.
— В общем, я не знаю, чем могу помочь, — говорит Нуур и разводит руками.
— Мне кажется, что вы, возможно, что-то знаете. Может быть, Эмили оставила какие-нибудь зацепки? Или она делала записи о том, чем занимается?
— Вот ее вещи. Сама я их не смотрела, я не настолько в курсе, чем она занималась, но, может быть, вам удастся что-нибудь в них найти? — Нуур выглядит встревоженной. — Я несколько раз пыталась до нее дозвониться. Но она не берет трубку.
— Будем надеяться, что она сейчас дома у этого Йона, о котором вы говорили. Но если вы не возражаете, я немного посмотрю здесь.
Нуур кивает.
— Пойду пока заварю чай.
Анна берет ближайшую стопку бумаг и садится с ней на диван. Пролистывает несколько блокнотов и углубляется в записи.
На кухне звякает посуда.
— Она вам хоть что-нибудь говорила о том, чем занимается? — кричит Анна.
— Нет, я только знаю, что это как-то связано с написанием ее докторской диссертации, — отвечает Нуур.
В ответ Анна хмыкает и продолжает листать дальше. Вот желтая пластиковая папка. На ней написано Suzanna. Анна с бьющимся сердцем открывает ее.
Прихватив с собой папку, Анна отправляется с ней на кухню к Нуур. Та приготовила чай и поставила на стол две большие кружки в цветочек. Аромат чая смешивается с ароматом палочек с благовониями, которые стоят в маленьких терракотовых горшочках на подоконнике.
— Я нашла вот это, — говорит Анна, показывая папку.
Нуур кивает, продолжая заниматься сервировкой чая. Анна перелистывает документы в папке. Узнает копии чеков из Suzanna. К некоторым из них приклеены стикеры с пометками Эмили. Также имеется распечатка с целым списком электронных адресов. То тут, то там различные фрагменты записей обведены маркером, на полях виднеются пометки, сделанные неразборчивым почерком. Много репортажей и ксерокопий страниц из Suzanna, дополненные снимками, чеками и электронными адресами. Чуть ниже в стопке обнаруживается напечатанный на принтере снимок. Качество оставляет желать лучшего. Но Анна сразу же узнает снимок, который переслала ей со своего телефона Миранда. Снимок, которым она впоследствии поделилась с Эмили. Дэвид Декер в баре порноклуба. На снимке Эмили обвела голову Дэвида тушью, а рядом небрежно накорябала какие-то каракули. Анна молча разбирает слово за слово: Как давно он этим занимается? Известно ли об этом Диане?
Нуур напряженно смотрит на нее:
— Нашли что-нибудь?
Анна медленно кивает и продолжает просматривать снимки. Их здесь много. Фотографии Дианы, сделанные как в стенах Milles Media, так и за его пределами. Фотографии с пресс-конференций, званых обедов и по меньшей мере с десяток снимков, на которых Диана садится или выходит из такси. Некоторые из снимков сделаны в ресторанах. На всех снимках рядом с ней присутствует множество разных людей, но лишь один человек встречается чаще всех. Хенрик.
Так Эмили знает Хенрика? И что это значит? Она же не собиралась писать в своей статье об измене Дианы своему мужу?
Есть еще распечатки из «Википедии» и заметки из разных газет. О Диане и Дэвиде.
Почти в самом низу папки лежит несколько выписок из регистрационных книг. В них значатся имена Агнешки Вечорек и Дануты Вечорек.
Обе родились в Польше, но в восьмидесятые годы перебрались в Швецию и несколькими годами спустя стали гражданками страны. Агнешка родилась в тысяча девятьсот шестьдесят пятом, Данута — в тысяча девятьсот восемьдесят третьем.
Данута? Может быть, это Диана? В таком случае Агнешка вполне может быть ее матерью. Но тысяча девятьсот восемьдесят третий год? Диана же родилась в восемьдесят первом! Или она неправильно запомнила?
Анна листает дальше. Какие-то юридические документы, смысл которых ей сейчас не понять. Но, помимо них, имеется также список патронажных семей и Домов для опеки и проживания[11]. Имена, адреса и номера телефонов. Анна добирается до конца папки. Чтобы все это прочесть и как следует во всем разобраться, нужно время. На самом дне папки она находит копию паспорта. Анна открывает его и внимательно изучает. Снимок довольно старый и нечеткий. Агнешка Вечорек. Паспорт выдан много лет назад. Эмили, должно быть, удалось получить его в полиции.
Выходит, это мать Дианы? В таком случае зачем тогда Эмили искала ее паспорт и сведения о регистрации по месту жительства?
Глава сорок вторая
Перед ней стоит Диана собственной персоной. В бирюзовой одежде, на фоне бирюзового фона. Телевизионная студия буквально купается в бирюзе.
— Я передумала и хочу розовую спортивную одежду и розовый фон, — капризно заявляет Диана.
Не говоря ни слова, Анна поднимает лежащую на полу микрофонную стойку и бьет ей по голове Дианы. Раздается громкий хруст костей черепа. Кровь брызжет во все стороны, и одежда главного редактора окрашивается в красно-розовый цвет.
— Ты же хотела розовый? Ну так вот тебе, получай! — кричит Анна, нанося еще один удар.
На полу, на ногах, на руках — повсюду красно-розовая кровь. Колени купаются в крови. Во рту привкус крови и запах железа в носу.
Дернувшись, Анна резко просыпается, но перед глазами по-прежнему стоит жуткое зрелище крови. На Диане, на полу, на стенах. На ее собственных руках. Анна чувствует, как ее трясет. Сон отпечатывается на сетчатке ее глаз. Удары. Хруст. Запах. Кровь, которая хлещет из разбитой головы Дианы. Не сразу Анна понимает, что она сейчас не в телестудии в подвале, а дома, в своей собственной постели.
Одному только Богу известно, сколько раз она мечтала прикончить Диану. Тот, кто подкинул цепочку на место убийства, должно быть, знал об этом. Но как это произошло? Где она в последний раз видела свою цепочку? Может, забыла ее на работе?
Дрожа, Анна садится в постели. Смотрит на часы, почти семь часов вечера. И это, называется, она хотела немного отдохнуть. После визита к Нуур Анна заехала в школу и забрала Алису. Дочка удивилась, увидев маму, но и обрадовалась тоже. По дороге домой Алиса была непривычно разговорчивой. Но о том, что случилось, она не упомянула ни разу, и Анна была рада, что избавлена от необходимости отвечать на вопросы.
Приготовив дочери полдник, она извинилась и, отправившись в свою комнату, легла прямо на застеленную кровать. И, должно быть, так и уснула, что совсем неудивительно. После столь напряженных суток мозг готов был взорваться. Труп Дианы в подвале. Допросы в полиции. Минута молчания в издательстве. Визит к Нуур.
Сердце до сих пор колотится в груди. Сон никуда не делся и прочно засел в ее голове. На ум приходят слова полицейских. Никто, кроме вас, не спускался
