много всего интересного, но пристроить это интересное по подходящей цене и остаться в живых — это нетривиальная задача…
— Какая задача? — набычился Ямщик.
— Сложная, — поправился я.
— Ну так бы и сказал, хули ты? — рявкнул он, но был остановлен жестом Казанского.
— И кто тебе сказал про наш подвал?
— Сорока на хвосте принесла. Я сам из Дубровицы, кое с кем там знаком…
— А-а-а-а, дубровицкие отморозки… Они ж вроде от дел отошли?
— Кто-то отошел, кому-то до сих пор эхо войны интересно. Да, да, я специально искал выход на «седых»… — тут я задумался о том, что название банды, получается, имело и еще одно обоснование, помимо расположения одной из баз на улице с говорящим названием — шевелюру главаря! — Мне нужна была сила новая, злая, способная прикрыть от…
— Кто еще приходил к тебе на квартиру? Что за дичь он втирает мне… — он защелкал пальцами в сторону Сережи. — Зачем ты запихал его в ковёр?
— Он контуженый, Никитич! — заскулил Домино. — Он сам говорил — когда клад искал на немецкой мине подорвался, и его кишки едва по березам не размотало. Валить его надо, дядя, он насквозь пи*данутый! Шесть человек завалил и одного мента, на моих глазах! Наглухо! Ой, б*я, еще и шофера ментовского…
Казанский вскочил с места и тут же снова сел. Следом за ним дернулись подельники, хватаясь за оружие, и тут же выдохнули, увидев, что старший успокоился.
— Охренеть, сосед погоняет! — не выдержал я. — Как же это я шестерых завалил, если он, Артек и Щепка вот — живые, пусть и весьма измочаленные, тут находятся! Да и ментов я не убивал — дурак я, что ли? А нарколыгу того полоумного и фарцу… Да похрен мне на них. Живы, померли — я к ним не приходил в дом, они сами за мной пошли! Вот я к вам пришел — вежливо, подарки принес — целых три. А эти что? Вломились, кровищей пол залили, лупить друг друга начали, мебель поломали, между прочим — новую! В стиле "полесский минимализм"! Мне ее по большому блату сделали, где я теперь коридорный гарнитур раздобуду?
Все, кто был в комнате, смотрели на меня квадратными глазами. Похоже, в их глазах я предстал настоящим отморозком. Ну да, меня несло, да и обстановка была очень напряженной. То есть — самой подходящей для того, чтобы Белозор начинал творить дичь и изображать из себя паяца.
— Что ты предлагаешь? — спросил Казанский, моргая часто-часто.
Нет, он не испугался. С чего бы ему пугаться? Полная хата вооруженных соратников, я — один… Но на взводе он был точно, нервишки пошаливали.
— Я предлагаю сотрудничество. Условия такие: я работаю с Лысым, он пацан ровный, шкоды мне не делал. После раскопок передаю емц список — с ценами. Вы выбираете что приглянется пристраивайте остальное барыгам….Я делаю закладку, сообщаю координаты, Лысый передает мне деньги. Сколько вы там накрутите и чего сострижете с барыг — мне не интересно. Это будет моим вкладом в общее дело. Меня интересуют те цены, что я напишу в списке — скромные, ниже рыночных…
— Что? — снова напрягся Ямщик.
— Дешевые цены будут! Чтобы вам хотелось со мной работать, а не выносить в очередной раз двери квартиры!
— Это всё? — снова в своей манее моргнул Казанский и пригладил седые волосы рукой. — Что-нибудь еще?
— Ещё — вы меня прикроете от воров и фарцы… У них на меня…
В этот самый момент в комнату вошла Ульяна — та самая женщина из коридора, которая штопала Щепку с Артеком. У всех троих были бледные лица, у Ульяны — какая-то газета в руках. Она развернула ее на столе, перед самым носом бандитского главаря.
— … у них на меня зуб! — договорил я, с тревогой наблюдая, как меняется выражение лица Казанского.
Левый глаз у него вдруг начал дергаться, ладонь сжала рукоять пистолета:
— Ты кого в мой дом приволок, пащенок?!! — вдруг вызверился он, вскочил со своего места и — БАХ! БАХ! — продырявил Сереже башку в двух местах.
Тело Домино сползло на пол, на стене расплылось пятно красного и желтого цвета, комната наполнилась криками и пороховым дымом. Такого развития событий явно никто не ожидал! Казанский продолжал палить в мертвого племянничка и кричать:
— Я! Не сяду! В тюрьму! Скотина! Ты! С кем! Связался! Дурья! Башка!
Выстрелы грохотали в замкнутом помещении оглушительно громко. Я сидел ни жив, ни мертв на своей табуретке, боясь дернутся. Бандиты, наверное, привычные к таким эскападам своего босса, тоже замерли. А сам Казанский, как то резко внешне успокоился, сел на скамью, вперился в меня своими серыми глазами, моргнул несколько раз в своем стиле — всем лицом, а потом ткнул в мою сторону стволом пистолета:
— Это Гера Белозор. Нам пи*дец, дом окружен. Я в тюрьму не пойду, — вдруг приставил к своему подбородку ствол пистолета и — БАХ!
Застрелился к чертовой матери!
Глава 24, в которой можно почувствовать себя тургеневской барышней
— Значит, сидит под столом, газету читает! Вокруг — кровища, трупы, а он сидит! Белозор, если ты скажешь что они друг друга перестреляли, а потом этот седой убил себя сам — я тебе вломлю, ей-Богу! Не смей мне баки заливать со своим этим "так совпало!" — Привалов-старший в одну затяжку выкурил мальборину, затушил ее о подлокотник кресла и сунул в вазу с бессмертниками.
— Не, — сказал я. — Не скажу. Потому что всё не так было! Седой пристрелил Домино, и больше никого не пристрелил. Только себя.
— БЕЛОЗОР! — глаза начальника УГРО метали громы и молнии.
Но после того дурдома, который творился тут буквально полчаса назад, никакие громы и молнии меня пронять не могли.
— А что Белозор? Я тут вообще ни при чем, хоть режьте! Ничего такого я не делал! Казанский сунул ствол себе в подбородок и размозжил всю свою голову! Вон — пляма на потолке! Потом Эмир схватился за обрез, я испугался оттолкнулся ногами от стола и упал на пол! Затылком ударился сильно. Шишка будет! А он, получается, пальнул в меня а попал в этих двух, ну — в Артека со Щепкой. Там у него картечь была заряжена, ввалил дуплетом, дебил. Им обоим хватило. А потом Ульяна говорит Ямщику: "Кончай его, миленький" — и Ямщик давай стрелять в Эмира прямо через пиджак! Грохот, смерть и преисподняя! Тут я под стол перекатился, и газету там нашел — с фотографией! А потом ваши демоны в окна полезли, и тогда я уже понял
