class="v">Есть ли мне местечко в вашем сердце?
Любите ли вы меня. Джемали?»
Зароптали арфы золотые,
Звончатые гусли заиграли,
Зазвенели флейты и гитары,
Отвечает милому Джемали:
«Я люблю вас, принц, как любят розы
Яркий луч полуденного солнца,
Жажду вас, как жаждут гор вершины
Серебра туманных облаков!
Я вам верю, принц, как верит ива
Нежности предутреннего ветра,
Я ждала вас, принц, как ждет пустыня
Свежести небесного дождя!
Все, что в снах девических томило,
Все, что песней дальней навевалось,
И что в жизни радостного было,
Все о вас мне тайно говорило».
Смолкли гусли, флейты и гитары,
Призатихли арфы золотые,
Только лютня ноет и томится;
Говорит невесте королевич:
«Я хотел бы верить вам, Джемали,
Только сердце верить вам не может!
Все оно, безумное, тоскует,
Как струна о счастье нашем плачет».
Взял жених тяжелый брачный кубок,
Чуть к нему устами прикоснулся,
А на дне его глубокой чаши
Ярко блещет перстень драгоценный…
Что за диво? – Перстень тот когда-то
Отдал он покинутой Светлане,
Той, что плачет в тереме высоком,
Ждет к себе желанного напрасно.
«Кто здесь был?» – воскликнул королевич. –
«Что коснулся нашей брачной чаши?»
Поднялись встревоженные гости,
Осмелели черные рабыни.
«Это я, друг милый, ясный сокол!» –
Прожурчал Светланин голос нежный.
И пред милым тихо на колени
Опустилась кроткая царевна.
«Как? Ты здесь?» – промолвил королевич, –
Иль любовь твоя не умирала,
Что, покинув терем твой высокий,
Ты меня за морем отыскала?
«Что скажу тебе я, мой желанный? –
Отвечает кроткая Светлана, –
Ты взгляни на посох мой тяжелый,
На мои заплаканные очи.
Коли любишь – и без слов поверишь,
Ведь со дня, как ты меня покинул, –
Чрез леса дремучие и горы
Странницей пошла я бесприютной,
Поперек свет белый исходила,
Огненные реки переплыла,
Башмаки железные стоптала!
Все тебя, желанного, искала!»
Протянул к ней руку королевич:
«Ты приди ко мне, моя Светлана,
Брачный кубок раздели со мною,
Будь моей любимою женою»!
«Вон пошла!» – воскликнула Джемали, –
«Не напьешься ты из нашей чаши!
Эй вы, слуги, евнухи, рабыни,
Чтоб я этой нищей не видала!»
«Эй вы, слуги, евнухи, рабыни,
Я ваш принц!» – воскликнул королевич:
«Взять сейчас же эту злую шкурку,
Что зовется, кажется, Джемали!
Вы свяжите руки ей и ноги
И снесите в тесную темницу,
Громче бейте, бубны и литавры,
Веселитесь, гости дорогие!
Пойте, пойте славу нареченной,
Славьте, славьте ясную Светлану!»
Загремели бубны и литавры,
Окружили евнухи Джемали,
Ничего Джемали не сказала:
Только гневным смерила их взглядом,
Только бровью темной шевельнула
И чадрой закуталась венчальной.
Отступили ревностные слуги,
Молча пир оставила Джемали,
А за нею, в страхе и смущенье,
Вышли следом черные рабыни.
10.
Бледный свет роняет ясный месяц,
Входит принц в покои новобрачной.
Там дымятся крепкие куренья.
Дым пахучий достигает очи:
В полутьме, как облако белея
Под густой венчальною фатою,
На широком бархатном диване
Ждет его любимая Светлана.
«Дай мне снять чадру твою, Светлана,
Покажись мне, – манит королевич. –
Дай увидеть личико родное,
Насмотреться в радостные очи».
«Ты скажи мне, жизнь моя, Светлана, –
Вопрошает снова королевич, –
Отчего над милою головкой
Я не вижу звездочки лучистой?»
«Я купаться на море ходила,
Звездочку, ныряя, обронила,
Там она, на дне лежит глубоком,
Светит рыбам да морским царевнам».
Изумился очень королевич,
Не смолчал, не вымолвил ни слова,
Вот погас на небе ясный месяц,
Занялося утро золотое.
Пробудилась раньше молодая,
Слышит – бредит-стонет королевич
И во сне так жалуется горько:
«О, прости, прости меня, Светлана!
Я тебя ласкаю и голублю,
Как сестру родимую, жалею,
Но по той душа моя тоскует,
Только в ней одной – мое блаженство»
И от счастья плачет молодая:
«О, проснись, – я здесь, твоя Джемали,
Ты со мной останешься навеки!»
Пробудился принц, очам не верит:
«Прочь, змея, чудовище, колдунья.
Отвечай, где белая голубка,
Где моя любимая Светлана?»
«Глубоко, под синими волнами
На песке лежит твоя Светлана,
Золотой звездой своей играет,
Глупым рыбам сказывает сказки.
Посмотри мне в очи, королевич,
Это я с тобой – твоя Джемали,
Та, о ком душа твоя тоскует,
В чьей любви находишь ты блаженство».
«Будь же ты – воскликнул королевич, –
Не женой моею, а рабыней!
Я рабам служить тебя заставлю
И моим невольницам последним».
Но кинжал сверкнул в руках Джемали –
И упал со стоном королевич,
Отгорев. Навек закрылись очи,
И уста, бледнея, прошептали?
«Любите ли вы меня, Джемали?»
11.
Жарко пышет огненное небо,
Рдеет в небе солнце кровяное:
Широко раскинулась пустыня,
Зыблется горячими песками.
По волнам песчаным, с громким плачем,
Как во сне, бежит княжна Джемали,
Вслед за нею вьются, точно змеи,
Жемчугами убранные косы.
Все по клочьям рвется покрывало,
По червонцу сыплются запястья,
Все бежит, торопится Джемали
И, рыдая, громко восклицает:
«Где ты, вихрь, могучий царь пустыни?
Взвейся ты сыпучими песками,
Заклубись ты с облаком небесным,
Подними, завей меня, былинку,
Обручись с отвергнутой Джемали!»
Взвился вихрь, могучий царь пустыни,
Заходили волны круговые,
Поднялись песчаные воронки,
Встретившись, завившись с облаками;
Целый лес растет вокруг Джемали,
Страшный лес, свистящий лес пустыни.
Всех грозней, как дуб меж чахлых сосен,
Движется один могучий смерч.
«Здравствуй, Смерч – воскликнула Джемали, –
Я, любя, иду тебе навстречу,
Для тебя и косы разметала,
Брачное сорвала покрывало.
Иссуши мне сердце
