Dragonfly: О, да ты и в самом деле плохой мальчик!
Lucky-man: Честно говоря, я только учусь. И если уж совсем откровенно, я из бывших хороших мальчиков.
Dragonfly: Хорошо. Допустим, я исполню твое желание. Что же я получу в ответ?
Lucky-man: Я взамен исполню твое.
Dragonfly: Что ж, справедливо. Мне озвучить список?
Lucky-man: Нет. Я сам. Пусть будет для тебя сюрприз.
Dragonfly: Откуда же ты узнаешь мое желание, если я не напишу о нем? Учти, я не стану тебе подыгрывать и делать вид, что ты справился, если на самом деле это окажется не так.
Lucky-man: Но ведь ты и не станешь скрывать, если мой сюрприз тебя осчастливит?
Dragonfly: Не стану. Я же все еще хорошая девочка))
Lucky-man: Все еще да. Но, это ненадолго. Пиши картину, малыш. А я временно обращусь Джинном из волшебной лампы.
С легкой улыбкой я закрыла чат и подошла к зеркалу. У девушки в отражении впервые за долгое время ярко блестели глаза, а щеки пылали румянцем. Все потому, что переписка с Лаки-меном затягивала меня все глубже и глубже в свой водоворот.
Прошло уже около пяти месяцев с тех пор, как я решила идти дальше. Оставила позади людей, причиняющих боль и страдание, исключила из жизни разрушающие душу факторы, поставила себя в приоритет и уехала в Москву.
Я запретила сама себе узнавать что-либо о Станиславе, Кукушкиной, их ребенке и свадьбе. В конце концов, это их взаимоотношения и их зона ответственности. Не моя.
Закрыла для себя тему приезда Ирины и Сергея. Родителями называть их не могла даже мысленно. Это чужие для меня люди. Незнакомые. Посторонние. Они сумели игнорировать меня на протяжении двадцати лет. Имею право и я о них не думать.
Отказала в общении своим братьям, честно сознавшись в том, что они одним своим существованием вызывают во мне не проходящее чувство неполноценности и ущербности. Я ни в чем их не виню и обид не держу, но собственное душевное равновесие мне дороже их любопытства, выражающегося в стремлении сблизиться.
Пресекала все эти темы в разговорах с бабушкой, которые теперь и так стали редкими. Что-то надломилось и в наших с нею отношениях. В родной поселок не приезжала и не собиралась. Поэтому к известию, что моя дорогая Мария Афанасьевна собирается погостить некоторое время у Ирины и Сергея отнеслась спокойно.
Пожалуй, так даже лучше.
Мне требовалось больше личного пространства. Больше свободы. Мне требовалось как можно больше километров между настоящим и прошлым.
Все родственные связи в одночасье превратились в острую загнивающую занозу. Как могла, старалась не накручивать себя, не размышлять о каком-то невероятном тотальном предательстве, бережно сохраняя внутри чувство собственного достоинства и себялюбия.
У меня есть я.
И меня любит сильный, талантливый и успешный человек.
Меня люблю я.
Месяц собирала себя по осколкам.
В ночь, когда собрала в квартире Калининых все свои вещи и ушла, я взяла билет на поезд и уже на следующий день вновь оказалась в Москве. Вольдемар рвал, метал и орал, что не такой уж я и уникальный специалист, чтобы срывать всю нашу команду с места на место всякий раз, когда меня бьет по голове ПМС.
Прооравшись, в течение часа директор нашел мне квартиру и организовал доставку моего автомобиля из гаража его кума, где она хранилась по-братски. Но возвращать весь офис в столицу отказался. Дорого. И куча времени уходит на пробки. Почти не скрипя зубами, согласился на мою удаленку.
Хороший человек.
Душевный.
Я вернулась в свой ВУЗ и с сентября продолжила обучение, все свободное время посвящая разработке второй части игры, презентация которой намечена на 30 декабря.
Пару месяцев назад на одном из форумов, где тусовалась основная масса фанатов игры «Хроникер», а я маскировалась под юзера начального уровня, чтобы получше разведать народные, так сказать волнения, послушать теории развития сюжета, предположения о судьбах героев, проникнуться настроем игроков и узнать их ожидания или, наоборот, выявить слабые стороны своего детища, я и познакомилась с Лаки-меном.
Это довольно талантливый игрок. За короткое время новичок достиг прокачанного уровня и получил высший военный статус. Мне нравилось, как он рассуждал о концепции игры, четко формулируя основную мысль, которая в точности соответствовала моему замыслу.
Слово за слово, мы сблизились, и очень скоро общение вышло за рамки форума и игры в целом. Парень оказался очень раскрепощенным, дерзким, наглым. Гнул свою линию, словно танк тонкую березку. Выводил на эмоции. А еще, как-то очень тонко понимал меня, чувствовал внутренний мир.
Мы общаемся без лиц и имен. Никакой личной информацией я делиться не собираюсь, он же, будто знает это и ни о чем таком не спрашивает. Да и о себе не распространяется. О встрече в реале мы не заговариваем. С ним легко. С ним весело. С ним остро. Парень явно не страдает комплексами и четко формулирует свои предпочтения и желания. Часто говорит о нашем предполагаемом сексе, как о чем-то само собой разумеющимся, хотя мы давно выяснили, что находимся на разных континентах. И все таки, его уверенность будоражит. Возбуждает. Собеседник прекрасно отвлекает меня от тягостных страданий, высасывающих жизненные силы, словно дементоры, возникающие из зияющей пустоты в сердце, оставленной моей первой и до сих пор единственной любовью.
Уже неделю мой Лаки-мен просит написать ему картину. Телом. Моим голым телом. Безумец. Озабоченный балбес. Иногда есть ощущение, что общаюсь с четырнадцатилетним подростком с переизбытком тестостерона в организме. Но я уверена, что в реальности мой собеседник раза в два старше.
Так что уже неделю я препираюсь с Лаки-меном и противлюсь исполнению его пожелания, хотя на самом деле идея мне показалась интересной, а у стены рядом с кроватью давно подготовлены и холст, и краски.
Сбрасываю немногочисленную одежду. Критически разглядываю себя в напольном зеркале.
Я красивая.
Не идеальная. Но красивая.
