Когда они подъезжали, Элизабет не могла разглядеть эту жемчужину архитектуры со всех сторон, но, даже судя по оконным наличникам, украшенным тонкой резьбой, можно было предположить, что и интерьер здания окажется не менее интересным.
И в самом деле, внутреннее убранство усадьбы ее не разочаровало.
Искусная резьба, тканые гобелены, многочисленные картины украшали стены коридоров, что вели в ее комнату. А сама отведенная ей спальня? Здесь было на что посмотреть. Золотистый свет закатного солнца освещал богатое внутреннее убранство гостевой комнаты. Здесь было все, о чем только можно было мечтать. В такой комнате не стыдно принимать и королевскую особу. Изящные столики, красивые стулья, кресло с резной спинкой и даже небольшой камин.
Глубоко задумавшись, она наконец приняла про себя решение и улыбнулась.
Неожиданный стук в дверь застал Элизабет врасплох. Она застыла посреди комнаты, глядя на массивную дубовую дверь. Она знала, что Эмрис находится в своей комнате. Судя по всему, он здесь частый гость и у него есть постоянная спальня.
В дверь еще раз постучали. Элизабет быстро пересекла комнату и остановилась, прислушиваясь у входа, положив руку на деревянную задвижку.
– Кто там?
Тонкий женский голос, ответивший ей, с трудом был слышен сквозь толстую дверь. Элизабет отворила и с удивлением увидела молодую служанку, нерешительно мнущуюся на пороге.
– Мадемуазель, мне приказано помочь вам с одеждой и велено передать вот это.
Элизабет увидела большой саквояж, который служанка с трудом держала в руках. Она вспомнила, что Мэри велела ей взять его в дорогу. Элизабет перевела внимательный взгляд на девушку.
– Как вы меня назвали?
– П-простите, м-мадам… я не знала… – торопливо начала извиняться служанка. – Никто меня не предупредил. Мне не сказали, что надо называть вас мадам. Извините меня, пожалуйста!
– Нет-нет, ничего, все в порядке. – Элизабет открыла пошире дверь, приглашая девушку войти. – Я просто удивилась, что…
Элизабет покачала головой. Непонятно. Неужели Эмрис сообщил прислуге, кто она на самом деле? Любопытно. Девушка быстро проскользнула в комнату и стала открывать стоящие там сундуки, доставая из них одежду: блузки из тончайшего шелка, нижние юбки, великолепное светло-бежевое вечернее платье.
– Чьи это вещи?
– Матери маркиза, миледи. Его родители очень часто гостят здесь.
Девушка расправила наряд, приглядываясь к Элизабет, и довольно улыбнулась. Платье было подходящего размера. Аккуратно разгладив складки, она повесила его на спинку кровати.
– Не сомневайтесь, она непременно бы предложила, чтобы вы воспользовались ее одеждой. Ведь вы приехали без багажа, налегке.
Служанка продолжала суетиться в комнате. Элизабет погладила тонкую шелковую оборку платья, наслаждаясь прикосновением к нежной мягкой ткани.
– Нам часто приходится так делать. Швея, наверное, даже расстроится, что ничего не надо ушивать! – с улыбкой заметила девушка. Элизабет улыбнулась в ответ, заметив, как быстро со служанки слетели робость и застенчивость. Она продолжала болтать не переставая. – Как интересно! Ведь у вас одинаковые имена с леди Элизабет! Ага… Так не всегда бывает. Размеры, я имею в виду. Хотя, когда последний раз милорд Эмрис приводил… я хотела сказать, что последний раз… ох, извините мадам, я болтаю глупости.
Элизабет заметила, что девушка густо покраснела, сообразив, что сболтнула лишнее.
– Он часто здесь бывает? – спросила она.
– Я… мне не следовало… – служанка покачала головой. – Нельзя говорить леди, что кто-то был до нее.
– А он приезжал сюда со многими?
– Нет, мадам! – молодая прислужница отрицательно покачала головой. – Я слышала от старых слуг, что раньше они с герцогом часто приезжали сюда с дамами. Он и герцог. Это его близкий друг. Но теперь, после того, как герцог женился, милорд Эмрис приезжает один. Только вот сегодня он приехал с вами.
Элизабет слушала болтовню служанки спокойно. Ее не интересовали ни герцог, ни прошлые любовные развлечения Эмриса. Однако один момент прояснился со всей очевидностью – цель их пребывания здесь. Все к этому и шло. Это и есть те условия, о которых шел разговор во Флоренции. Теперь все ясно. Все эти «условия» сводились к одному – оказаться в его постели.
Конечно, а чего еще она ожидала? Она дурочка, если ей пришло в голову что-то другое. Элизабет подошла к изголовью кровати, куда служанка положила принесенный саквояж. Тот, про который Мэри сказала, что там находится кое-что для Элизабет.
Расстегнув тугие застежки, Элизабет вытряхнула содержимое на кровать – там был перевязанный пакет и записка, адресованная ей.
Записка была от Мэри.
«Дорогая Элизабет!
Ты не представляешь себе, как я рада, что ты наконец хоть ненадолго можешь скинуть с себя тяжелую ношу, которую взвалила на свои плечи. Слишком долго ты думала и заботилась обо всех на свете, за исключением себя самой. Родная, хотя мы и сестры, но совсем не похожи друг на друга. Ты всегда воспринимала жизнь слишком серьезно, я же порхала как мотылек. Но сейчас, хотя бы раз в жизни, последуй велению своего сердца. Хотя бы раз почувствуй себя женщиной, как тебе и заповедано Господом. И не беспокойся о нас – мы в безопасности и любим тебя».
Элизабет аккуратно сложила записку и развязала плотно обмотанный лентой пакет. Достав оттуда шелковый пеньюар, переданный сестрой, она не могла отвести от него глаз. Не отрываясь, она молча разглядывала изысканную и утонченную вещицу, пока у нее почему-то не защипало глаза.
Тогда, решившись, она нащупала кольцо, так тщательно хранимое ею у сердца. Не торопясь, сняла с себя цепочку и положила перстень на стол.
Все. Сегодня оно ей не понадобится. Столько долгих лет она хранила его как символ, как напоминание об Эмрисе. Сколько раз она грезила о нем, любуясь блеском изумруда. Но сегодня – сегодня ночью – она будет с ним наяву.
И больше никаких отговорок. Она станет наконец настоящей женщиной. Она воспользуется своим шансом любить и быть любимой. Она будет вместе с Эмрисом Макферсоном – и душою и телом.
А кольцо… Зачем для этого кольцо?
ГЛАВА 22
Эмрис потрепал по загривку большого мохнатого пса, лежащего у его ног, и вскочил, намереваясь отправиться за ней сам.
Сколько можно ждать? Прошла уже целая вечность.
Он решительно направился к дверям. Она что, думает, он будет ждать, пока не состарится? Ужин готов, а он ждет ее здесь – голодный и нетерпеливый. Кроме того, хотя ему было противно в этом признаваться себе самому, он жаждал провести этот вечер с ней. Последний раз слуга вернулся от нее с сообщением, что миледи приняла ванну и переодевается. Но это было час назад! Ему не надо было никого посылать за Элизабет, а самому пойти за ней.
