Книга Чопорная Англия. История в лицах - Наталия Басовская

Бенджамин Дизраэли многолик, бесконечно разнообразен. Он сам вылепил свою удивительнейшую биографию. Он сделал карьеру, невероятную для Англии XIX века. А важнее всего то, что он реализовал невозможную, на первый взгляд, вариацию собственной жизни. По его собственным словам, «залез на намыленный столб».

Еще в детстве он заявил, что будет премьер-министром. Есть в этом что-то от Генриха Шлимана, который, разглядывая картинки, где была изображена горящая Троя, обещал найти этот город. И нашел. Но то был романтический порыв. А в случае Дизраэли – упорное, прагматичное строительство своей жизни. Причем из весьма скудных строительных материалов. Он ничего не получил от судьбы в готовом виде – за все бился. Бился тяжело. И с этого «намыленного столба», добравшись, казалось бы, до первой зарубки, стремительно съезжал. Но не падал духом.

Он прожил 76 лет – с 1804 по 1881 год – и скончался не то чтобы в бесславии, просто в безвластии. Лидер и идеолог английских консерваторов, он был министром финансов и несколько раз премьер-министром Великобритании. Побывал и в оппозиции. В борьбе между либералами и консерваторами мог спокойно перейти в любой стан, который вел его к цели. Сын еврея, принявшего христианство, он в 1876 году стал английским лордом Биконсфилдом. В нем счастливо сочетались политик и писатель: он автор более чем 20 романов, не переведенных, к сожалению, на русский язык, и огромного числа философских трактатов.

Дизраэли родился в наполеоновскую эпоху, когда отгремела Английская революция и буржуазия завоевала себе место под солнцем. Теперь это сословие стремилось пользоваться своим новым положением, жить как можно богаче, спокойнее и увереннее. Настал респектабельный век.

Сначала фамилия д’Израэли писалась через апостроф и вызывала ассоциации с народом израилевым. Отец будущего премьер-министра, тоже Бенджамин, был еврейским писателем. Мать – Сара д’Израэли – ненавидела свое происхождение и прямо об этом говорила. Она отказалась от каких-либо отношений с еврейской общиной.

Став взрослым, д’Израэли превратил свою фамилию в Дизраэли. В таком написании и звучании она казалась итальянской. А в автобиографии Дизраэли даже придумал себе аристократических предков. Якобы это были евреи, принявшие христианство в Испании и Португалии. В конце Средневековья этот процесс был массовым, и кое-кто из евреев, принявших христианство на Пиренейском полуострове, действительно получил дворянские титулы в позднефеодальной Испании. Однако реальные предки Дизраэли не аристократы, а торговцы.

По мировоззрению семья Дизраэли была типично английской и отчаянно монархической. В доме преклонялись, например, перед Стюартами. Отец писал биографию Карла Стюарта и говорил маленькому Бенджамину, что убиенный король – гораздо более мученик, чем тиран.

В 13 лет Бенджамин по предложению отца принял крещение. Но и для крещеных евреев в Англии существовала масса ограничений.

В школе Бенджамин проявил себя как несомненный лидер – организовал самодеятельный театр, который все полюбили. Ребята тянулись к Бенджамину, но время от времени он слышал: «Ты, с твоей оливковой кожей, ты совсем на англосакса не похож! Ты иностранец, чужеземец! Доколе мы будем ходить в этот театр, где верховодит чужеземец?!» Ему пришлось кулаками отстаивать свою независимость. Кстати, он, никого не ставя в известность, в течение нескольких месяцев успешно занимался боксом. И своих обидчиков он отделал так, что его пришлось немедленно забрать из этой школы.

С тех пор его метод – самообразование. Библиотека отца насчитывала примерно 25 тысяч томов. Бенджамин проработал античную литературу (очень любил Плутарха), литературу эпохи Просвещения. Сохранились рассказы о том, как мальчик 14–15 лет выходил из библиотеки отца под грузом книг и никак не мог их унести: они сыпались, а он их поднимал.

В ранней юности Дизраэли задавался вопросом: «Кем лучше быть – Гомером или Александром?» На меньшее он не был согласен.

У него имелись определенные данные для Гомера – бесспорные литературные способности, которые проявились очень рано. Но его тянуло к общественной деятельности, карьере. Непрерывно занимаясь самообразованием, он просидел несколько лет в финансово-юридической конторе.

Правда, он выделялся на фоне своей буржуазной среды. На нем всегда был безумно яркого цвета жилет с большим количеством разных цепочек, башмаки с бляшками, розочками, чуть ли не с колокольчиками. Он отрастил роскошные длинные кудри. Он вообще был очень красив, судя по юношеским портретам, напоминал Байрона. Вероятно, он сознательно играл Байрона, зная, что европейское общество увлечено этим образом. И даже баловался стихами.

Но сходство было, конечно же, чисто внешним. Во-первых, Байрон – настоящий аристократ, каким Дизраэли никогда не стать. Во-вторых, Байрон – абсолютный революционер, защитник интересов простого народа. Он бросается в страну, где идет битва за свободу: сначала в Италию, потом в Грецию. И отдает жизнь за свободу. А Дизраэли в эти годы называет народ стадом и очень далек от какой-либо заботы о нем.

Шокируя общество своим внешним видом, Дизраэли поступал правильно: о нем начинают говорить, он попадает в дневники и переписку современников. Его критикуют, но не отвергают.

Тогда он решается на свое первое предприятие – организует газету. Все было придумано отлично. Удалось привлечь к работе зятя самого Вальтера Скотта. Но успеху мешал неприятный характер Дизраэли и его экстравагантный образ жизни, особенно то, что он начал делать долги. В английском обществе это всегда осуждалось. В итоге его отстранили от дела, которое он затеял. Это был тяжелый удар.

Однако Дизраэли не растерялся окончательно. Он бросился писать. Так появился его первый роман «Вивиан Грэй» – о молодом человеке, критически настроенном по отношению к высшему свету, в который так рвался сам Дизраэли. Роман был опубликован анонимно. В обществе спорили об авторстве. Когда же выяснилось, что над светом зло шутит двадцатилетний юнец, его просто выгнали вон.

Глубоко расстроенный (все погибло, замысел стать великим человеком не состоялся!), он отправился в длительное путешествие. Отсутствовал почти полтора года. Посетил несколько стран. Побывал в Албании, Греции, Турции, Палестине, Египте и написал много интересных заметок. Эти впечатления отразились потом в его книгах, где он рассуждал о взаимодействии цивилизаций Востока и Запада, о возможности взаимного обогащения.

Правда, реализацию этих возможностей он видел в колониальной политике.

К тридцати годам Дизраэли наконец сделал выбор: не поэт, как Гомер, не воин, как Александр, – он политик. Это и понятно. Первый литературный опыт слишком дорого ему стоил. А эпохи великих завоевателей уже ушли в прошлое. Зато после состоявшихся в XVII–XVIII веках великих революций активно отрабатывались механизмы буржуазной демократии, либеральной и консервативной. Это происходило в спорах, борениях, здесь было поприще для деятельности. В частности, в Англии разворачивалась полемика вокруг избирательной реформы. Обсуждалось, все ли граждане должны участвовать в выборах, достойно ли сохранять имущественный ценз или это ущемление демократических прав.