Мы долго не виделись. Не думаю, что время нас сильно изменило. Открыл дверь. Навстречу мне вышел высокий мужчина средних лет, когда-то черные, как смоль волосы, теперь были покрыты легкой сединой в области висков похожей на иней морозного утра, в уголках темно-синих глаз залегли морщинки.
Обменявшись рукопожатием, про себя отметил, что абсолютно не чувствую, никакого напряжения между нами, на фоне того, что так долго не общались.
— Ну, привет пропащая душа! Показывай свою сестру.
Глазами сигнализирую, что не надо прыгать с места в карьер.
— Понял, — он быстро кивнул и не дожидаясь приглашения прошел внутрь.
— Наташа, познакомься — это мой давний друг и отличный врач-реабилитолог Василий Михайлович Перминов, — она молча повернула свою голову в нашу сторону, но так ничего и не произнесла вслух.
Вася полностью проигнорировал подобное поведение и предпочел сделать вид, что ничего особенного и не произошло. Он быстро перехватил стул у письменного стола и сел напротив нее.
— Брат у вас не плохой! Но оратор из него никудышный, — он протянул ей свою руку для знакомства. — Василий, можно без отчества, а если подружимся то, просто Вася.
Я не понимал, к чему он устраивает это панибратство. Видимо мой взгляд оказался красноречивей слов.
— Так, Николай умерь свой пыл. Я хочу познакомиться ближе со своей потенциальной пациенткой, — он испытующе уставился на сестру.
Она заерзала в кресле и наконец, протянула свою руку в ответном жесте.
— Наташа.
НИКОЛАЙ.
Вася перевел взгляд на меня.
— Так, ну давайте посмотрим все, что у вас есть по истории болезни.
Я протянул ему в руки толстую папку со всеми анализами и ее обследованиями.
— И да, Коля, сейчас я проведу первичный осмотр Наташи, но не без твоей помощи.
Наташа подняла на меня испуганный взгляд, я собирался ее подбодрить, как Вася снова меня опередил.
— Вы не пугайтесь, противозаконного я ничего не собираюсь делать с вами. Если вам так будет легче, то могу надеть белый халат. Чтобы вы до конца убедились в моей профпригодности.
— Нет, не надо, все хорошо, — я видел, как она старается держаться, но напряжение все еще не покидало ее. Да и как не понять ее, после травмы, Наташина фигура очень изменилась из цветущей стройной девушки, она превратилась в худенькую девчонку. Свои сильно исхудавшие ноги она маскировала под длинными юбками, от брюк же полностью пришлось отказаться.
Вася не стал больше терять время и приступил к осмотру. На первый взгляд ничего особенного, но вот в конце его просьба вызвала мое недоумение.
— Коль, а теперь оставь нас.
— Но… — хотел было возразить.
— Всю информацию я тебе изложу позже, а теперь выйди!
Я не понимал, в чем заключалась его программа реабилитации, но решил не нервировать сестру и самоустраниться. Вряд ли он мог причинить ей вред. Поднялся в ресторан и решил погрузиться в работу, пока выдалось свободное время.
Через тридцать минут на телефоне высветилось сообщение: «Жду тебя у центрального входа». Свернул быстро всю рабочую деятельность и вышел на улицу. Каково же было мое удивление, что Вася был не один, а вместе с Наташей.
— Молодец, быстро среагировал, — друг внезапно занес руку в воздухе и со всего размаха хлопнул меня по плечу. От неожиданности пошатнулся и еле устоял на ногах. — А мы с Наташей тут поспорили, как быстро ты нас обрадуешь своим появлением, — он ей подмигнул и рассмеялся.
Я недовольно одернул съехавшую одежду и посмотрел на них. И был просто поражен, насколько произошли большие перемены в лучшую сторону в лице Наташи. Она улыбалась и еле сдерживала свой смех, стыдливо прикрывая рот рукой. Как ему удалось за столь короткий промежуток времени вывести ее на такие эмоции? Я и забыл, когда видел в последний раз ее улыбку.
— Знакомься моя новая пациентка!
— Что, правда? — я не верил в сказанное, и еще раз решил уточнить.
— Правда, — сестра первая дала мне ответ. — Коля, Василий предложил нам всем вместе прогуляться по парку.
— А ты себя как чувствуешь? — я до сих пор не мог поверить, что все это происходит наяву.
— С ней все хорошо, а воздух ей сейчас очень необходим, — вмешался Вася.
Быстро же они нашли точки соприкосновения!
Вася хлопнул в ладоши.
— Итак, предлагаю вам познакомиться с Терренкурами1 поближе. Конечно, учитывая наши возможности, мы не сможем их преодолеть до конца, но и половина пути для начала вполне подойдет, — не дожидаясь моего согласия, он самостоятельно покатил кресло впереди себя.
В приятной беседе мы не заметили, как дошли до «Долины роз». Квадратные клумбы, расположенные в шахматном порядке, очерченные пешеходными дорожками. Воздух насыщен ароматом благоухающих роз. Не могу сказать, что как-то по-особенному относился к цветам. Здесь же моему взору предстало огромное разнообразие различных сортов роз: красные, белые, розовые, желтые розы. Они были не похоже на те, что продают в цветочных магазинах. По словам Васи, некоторые сорта были выведены еще в тридцатых годах в нашей стране, другие же сорта завезены из Англии. Друг очень осторожно подвозил Наташу к каждой клумбе и что-то рассказывал о цветах. Я старался не вслушиваться и не мешать их общению. Для меня было важно, что она уже сделала первый шаг на пути к себе.
Мы медленно продвигались по «Долине Роз» и в какой-то момент свернули в сторону, пока не натолкнулись на нижнюю станцию канатной дороги.
— Наташа, а как вы относитесь к высоте? — Вася словно старался установить с ней психологический контакт.
На мой взгляд, ему это удавалось не плохо. Я же не мог похвастаться и половиной того, чего он достиг за сегодняшний день в общении с ней.
— Я не боюсь. Правда, после аварии у меня не было возможности это проверить снова, — робко отвечала она.
— Вам обязательно нужно сюда вернуться вновь и посетить эту канатную дорогу, — одновременно втроем мы устремили свои взгляды на циркулирующие кабинки над нашими головами.
Сейчас мой друг напоминал фокусника, который предлагал неискушенному зрителю свои самые лучшие иллюзии. Наташа, как завороженная слушала его внимания каждому его слову или жесту. Надеюсь, он действительно знает, что делает. Из-за страха за жизнь сестры, я перестал спонтанно мыслить и радоваться таким моментам, как сейчас. Настолько наша жизнь была пронизана болью и отчаяньем, что обычные радости перестали иметь для нас хоть какую-то ценность.
