Книга Редкий тип мужчины - Андрей Ромм

Заведение было из новомодных, неудобно-понтовых. Теснотища, только боком пройти можно (в лагерной столовой и то столы стояли более вольготно), отсутствие перегородки между залом и кухней (у нас все на виду – кошек-собачек не готовим), маленькие столы, огромные тарелки, микроскопические порции, фотографии именитых гостей на стенах… Гости все как на подбор имели кислый вид, не иначе как отведали местных фирменных щей. Алексей смог съесть только одну ложку. Запил поскорее минералкой, чтобы смыть оскомину, и попросил официанта унести тарелку. В колонии кормили не ахти как, но до такой паршивой баланды дело не доходило.

– Неужели не понравилось? – притворно огорчился скуластый официант. – У нас такая кухня! Дома, конечно, лучше, но…

– Не понравилось, – жестко сказал Алексей, листая меню. – Принесите, пожалуйста, жареного цыпленка и сто пятьдесят граммов водки.

– Целого или половину? – уточнил официант.

– Половину, – поосторожничал Алексей.

Цыплята здесь были своеобразные. Побольше воробья, но заметно меньше голубя. Зато подавались красиво – в обрамлении мелко нарубленной зелени и фигурных разводов из красного и желтого соусов.

– Это фермерские цыплята, – счел нужным пояснить официант, заметив удивление во взгляде Алексея. – Едят экологически чистую траву, много бегают на свежем воздухе, оттого при небольшой комплекции у них на удивление вкусное мясо…

«На удивление вкусное мясо» оказалось на удивление сухим и жестким. К месту вспомнилось любимое выражение Вовы Красикова, отбывавшего срок за мошенничество: «На дочери этого повара я бы не женился». «Привередничаю, – подумал Алексей. – Старею, наверное. Все мне не так. Если щи нельзя было есть, то цыпленок вполне съедобен, надо только челюстями как следует поработать. Опять же выгода – быстро не съешь, можно растягивать «удовольствие»…» Было такое чувство, что на цыпленке пора заканчивать знакомство с местной кухней.

Алексей ел и удивлялся тому, что Нина, явно небогатая и совсем «беспонтовая», вдруг вздумала назначить ему встречу в таком месте. Представил здесь ее, закутанную в пуховый платок, и усмехнулся – а почему бы и нет? Тетка с мороза зашла похлебать щей – вполне концептуально. Место, конечно, странное, неудобное, несуразное и дорогое, но есть у него одно замечательное достоинство, которое может разом перечеркнуть все перечисленные недостатки, – оно многолюдное. Мало того, что все столики заняты, так еще и повара со своих рабочих мест больше в зал пялятся, чем на кастрюли-сковороды. В таком месте можно не опасаться провокаций. Собственно, от Нины Алексей никаких провокаций не ждал, но те, кто на молоке обжегся, как известно, дуют на воду. Алексея жизнь научила относиться ко всему непонятному с опаской.

– Я не могу сейчас ничего объяснить, – возбужденно говорила (почти кричала) Нина. – Это совсем не телефонный разговор! Поверьте, Алексей Артемович, по телефону совсем никак, все только при встрече! Вы сможете быть завтра в семь часов вечера в ресторане «Арривато» на Чистых прудах? Знаете такой?

– Найду. Могу, – ответил заинтригованный и немного озадаченный Алексей.

Теперь он сидел за угловым столиком, возле витрины и наблюдал жизнь. Когда надоедало разглядывать зал, оборачивался к улице. Прохожих на бульваре почти не было, одни машины. По вечернему пробочному времени машины двигались медленно, можно было рассмотреть каждую в деталях. Салон собственного автомобиля – продолжение дома, его частица. Если в салоне, кроме водителя, никого нет, водитель бессознательно чувствует себя так, словно он один дома. И пускай вокруг много других автомобилей, это не считается. Вот солидный мужчина за рулем не менее солидного автомобиля, придерживая руль левой рукой, мизинцем правой руки ковыряется в ухе. Девушка в «Акценте» ерзает на сиденье явно в такт музыке и строит гримасы. Другая девушка больше смотрит на себя в зеркале заднего вида, чем на дорогу, выпячивая щеку изнутри языком – что-то ей не нравится в собственной внешности…

Алексей так увлекся созерцанием улицы, что совершенно перестал обращать внимание на зал. Входа в ресторан с его места толком не было видно, только лишь краешек открывавшейся наружу двери время от времени мелькал в поле зрения.

– Здравствуй, Леша!

Инна иногда являлась Алексею, совсем как живая, но никогда еще она не делала этого на людях. Алексей уже имел некоторый опыт общения с видениями и твердо усвоил, что можно только смотреть и любоваться, нельзя ничего отвечать и нельзя пытаться дотронуться – видение сразу исчезнет. Инна и без того являлась ненадолго, на какую-то минуту, насмотреться не успеешь.

– Что с тобой? Ты меня не узнал? Думаешь, что перед тобой Инга?

Сегодняшнее видение (явно в награду за прощение Нины) было настолько реальным, что дальше просто некуда. Четким, явственным и точным до мельчайших деталей, вплоть до пальцев левой руки, обхватывавших ремень сумочки, словно гриф гитары – не соприкасаясь друг с другом, большой палец напротив указательного. Инга, в отличие от сестры, ремешка никогда не касалась, она придерживала сумку.

Обрадовавшись неожиданному подарку судьбы, Алексей глядел во все глаза и все никак не мог наглядеться.

– Здравствуй, милый!

Первый звонок прозвучал в голове, когда видение отодвинуло стул, чтобы сесть. Звук отодвигаемого стула – это из материального мира. Да и не двигают призраки мебели, им это ни к чему. Вторым звонком стал нежный фиалковый запах. В чем Инна была консервативна, так это в парфюмерии, предпочитая фиалку и ирис всем прочим ароматам. Ну а третий звонок, после которого, как известно, положено начинаться действию, стал не звонком, а, скорее, взрывом. Повесив на стул сумочку, Инна села и положила правую руку на сцепленные в замок пальцы Алексея. Эту привычку Алексей приобрел в заключении – сцепить все пальцы, кроме больших, в замок, а большими вращать то в одну, то в другую сторону. Нехитрый прием, помогающий убить время. Ничего специфически-тюремного Алексей в этой привычке не видел (не сидение на корточках, чай), поэтому избавиться от нее не пытался.

Рука Инны была теплой! Живой! Настоящей! Рука погладила, сжала, потеребила! Алексей разомкнул пальцы и взял руку Инны в свои. Инна не исчезла. Рядом со столиком появился официант, но что-то понял и потому тут же исчез.

– Я представлял себе нашу встречу совсем не так… – наконец-то смог вымолвить Алексей. – Ты жива? Как? Зачем? И почему – здесь?

– Ну, слава богу, узнал! – улыбнулась Инна. – А то я уж начала подозревать, что слишком сильно изменилась за эти годы. А выманила я тебя сюда с дальним умыслом. Хотелось явиться тебе на людях. На людях я могу сдерживать эмоции, хорошо научилась. Можно поговорить, объяснить, а потом уже переходить к слезам и соплям. Не хочется начинать со слез после стольких лет разлуки. Если ты простил Нину, то, значит, я тоже могу надеяться?