— Нет, не точку, — прошептала я — то ли безмолвному Феликсу, то ли самой себе. — Многоточие.
Положив руки на скрытые кашемировым пальто плечи Феликса, я его поцеловала. Легкое касание губ — в реальности все было бы совсем иначе. Нас тянуло друг к другу, я это чувствовала. И да, меня это пугало.
Образ Феликса начал бледнеть, пока не исчез совсем. Но входная дверь все еще была заперта. Какие еще испытания приготовила для меня Игра?
Я поднялась по лестнице в спальню дочери. Знала, что застану ее там, но… не знала, что придется пережить повторение нашего общего недавнего кошмара.
Лори сидела на кровати. На пледе с огромной мордой тигра сидела белка. Живая, шкурка чистая, хвост распушен. Но несмотря на нож, занесенный над ее головой, она не шевелилась. Завороженно смотрела глазками-пуговками на Лори, которая сжимала в руках нож.
Я знала, что произойдет в следующее мгновение, и не могла позволить этому случиться. Хотя бы здесь, в этой странной игре собственного подсознания. Я бросилась вперед, вырвала нож из ослабевших пальцев дочки, прижала ее к себе так крепко, как только могла.
— Прости, что допустила это, прости, — прошептала я.
Вспугнутая движением, белка ускакала за порог. Я не выпускала Лори из объятий, чувствуя, как слабеют тиски страха, что все эти несколько месяцев сдавливали мне сердце. Страха, что баньши сделает с моей дочерью то же, что сделала с Эмили Монаган. Страха, что даже избавление от клейма не поможет мне избавить Лори от кошмаров.
Я была плохой дочерью и не слишком хорошей женой. Но плохой матерью я не стану. Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше, но сумею защитить Лори. Никому ее у меня не отнять.
Я вдруг поняла, что сижу на кровати одна, обнимая себя за плечи. А вокруг меня… мизансцена менялась. Стены исчезли, кровать превратилась в бетонный пол крыши многоэтажного здания. Я в первое же мгновение узнала место, куда меня занесла Игра.
Сумрачный город.
Крыша, с которой мы с Лили-Беллой наблюдали за черно-белыми людьми, спешащими по черно-белым улицам. Я поднялась, обернулась.
Лили-Белла стояла лицом ко мне на тоненьком карнизе, на самом краю крыши. Люди сумрака не меняются, и она была точь-в-точь такой, какой я видела ее в последний раз. Расстояние между нами все сокращалось, и чем ближе я подходила, тем отчетливее видела печаль в ее глазах.
— Прости, — прошептала она… и шагнула назад.
Я хотела, чтобы она умерла. Чтобы хотя бы так отплатила мне за все содеянное. И все же… ничего ведь уже не исправить.
Не знаю, что побудило меня молнией броситься вперед и схватить ее, падающую, за руку. И в тот же миг, когда наши пальцы соприкоснулись, окружающий меня мир распался и исчез. Я вновь оказалась на пороге дома из своего детства, но на сей раз дверь была открыта.
Игра закончилась.
ГЛАВА 16
Ленард
Вернувшись домой, я ощутил дежавю: как и вчера, Лайли ходила кругами по квартире, но на этот раз ее двигателем была не ярость, а нетерпение.
Дослушав мой рассказ, она воскликнула:
— Какой кошмар! Страшно представить, на что способна эта иллюзия… Убить Брэндона Ривета — это одно — она ведь думала, что он — ее убийца. Но его жена-то в чем провинилась?
— Думаю, все дело в магии, что оживила Алессу. В какой-то момент все пошло не так, как задумывал Дэймон и та незнакомка…
Мы молчали, думая каждый о своем. Нарушила тишину Лайли, задумчиво сказав:
— Я так и представляю себе этого Дэймона — какой-нибудь прыщавый худой очкарик, пускающий слюни от красотки Алессы и не смеющий на нее и косо взглянуть. Вот бы тебе удалось во сне подойти к зеркалу и посмотреть на себя… то есть него, — мечтательно произнесла Лайли.
— Я не контролирую сновидения, — сухо отозвался я.
Мой тон отрезвил подругу.
— Извини, — пробормотала она, — увлеклась. Жаль, что у тебя так мало времени на то, чтобы видеть эти сны — всего лишь несколько часов до рассвета.
— Поверь, мне этого достаточно. К тому же, я так и не понял, чего Дэймон хочет от меня… если конечно, это именно он насылает на меня видения.
— Он явно хочет тебе что-то показать… или объяснить. Вряд ли он просто захотел пообщаться. Тебе нужно просто выслушать его.
Я кивнул. Я уже устал от догадок и домыслов. Моя воля, я бы просто вычеркнул из своей жизни тот день, когда впервые поднялся на крыльцо злополучного дома.
— Ты видела, как я уходил вчера? — Я спросил это лишь затем, чтобы нарушить внезапно повисшую между нами тишину.
Лайли ответила не сразу.
— Видела. Хотела ради эксперимента помешать тебе уйти. Честно говоря, в какой-то момент я подумала, что ты меня сейчас ударишь, — поежилась она.
Я замер.
— Не вини себя. — Лайли покачала головой, предупреждая мои слова. — Я же знаю, что это был не ты. Ты настоящий никогда бы не посмотрел на меня так… дико и злобно.
Я подошел к Лайли. Она вскинула голову и ободряюще улыбнулась.
— Мы справимся с этим, слышишь? Найдем выход. Обещаю.
— Мне нравится это «мы». — Я поцеловал ее, боясь, что если помедлю хоть минуту, то уже не решусь на это.
— И мне, — прервав на мгновение долгий поцелуй, прошептала Лайли.
Я изо всех сил пытался делать вид, что ничего не произошло, но с каждым днем это становилось все сложнее.
В один из дней, проснувшись утром, я увидел Алессу сидящей в кресле напротив него. Голова склонена, а на бледном лице, наполовину закрытом волосами, застыла скорбная гримаса.
Было еще слишком рано, меня неудержимо клонило в сон. Я закрыл глаза, но тут прозвучал тихий голос Алессы, и от его пугающей интонации остатки сна мигом улетучились.
«Ты все знаешь».
Короткая фраза прозвучала как приговор. Отчаяния или страха в голосе Алессы не было, но обреченность, сквозившая в нем, испугала меня.
Я открыл глаза. Сел, изо всех сил пытаясь не встречаться взглядом с иллюзией.
«Она — не Алесса. Алесса никогда бы не смогла убить».
Внутренний голос спросил меня:
«Ты действительно в этом уверен?»
Я разозлился на самого себя, на свои мысли. Бросил нечаянный взгляд на молодую женщину, сидящую в кресле — такую знакомую и такую чужую — и мою душу затопил страх, растворив злость без остатка.
Что, если однажды Алесса узнает правду? Что она сделает со мной, своим убийцей?
«Почему?» — Я хотел спросить о многом, но не смог облечь все свои эмоции в слова. Осталось только одно слово.
«Он убил меня. — Ее глаза налились слезами. — Он жил в тот момент, когда мое тело гнило в гробу».
