I
Брант Килер проснулся в отличном настроении.
Он сел в кровати, глубоко вздохнул, затем спустил ноги на пол и стал делать отжимания от пола. Двадцать раз. Последние десять дались ему с трудом, руки дрожали и подламывались, но он заставил себя закончить упражнение, прежде чем выпрямиться и побежать в ванную, чтобы принять душ.
Десять минут спустя Брант появился из наполненной паром ванной комнаты чистым и освежившимся, с выбритым лицом, причесанными волосами и элегантно одетым в рубашку, слаксы и галстук.
Посвистывая, он прошел на кухню.
– Привет, ма. Привет, па.
Они не отрываясь смотрели на него вытаращенными от ужаса глазами с тех стульев, к которым он их вчера привязал. Кровь и слюна, просочившиеся через платки, торчащие у них изо рта, высохли и превратились в до смешного одинаковые красные круги, пачкавшие белую материю, – его предки стали похожи на клоунов-близнецов.
Он, не в силах сдержать смех, погладил их по головам.
– Я люблю вас, ребята.
Пройдя мимо них к холодильнику, он достал масло и джем. Из шкафчика над раковиной выудил упаковку хлеба «Вебер» и засунул пару кусков в тостер. Наливая себе стакан воды из-под крана, посмотрел в окно. На кухне соседнего дома миссис Крэй мыла посуду. Она увидела его, улыбнулась и помахала рукой. Он махнул в ответ.
И вновь повернулся к родителям. Кровь на головах и верхней части грудной клетки за ночь высохла, оставив лишь тусклые рубиновые линии, которые пересекались и скрещивались друг с другом, очень сильно напоминая ритуальные шрамы. По полу, покрытому линолеумом, он подошел и схватил стул ма, развернув его так, чтобы она смотрела в сторону от стола.
Как и накануне, Брант вдруг поймал себя на том, что не отрываясь смотрит на ее груди. Они были полными и тяжелыми, а не сморщенными, как он раньше их себе представлял, белыми и с торчащими сосками. Последний раз он видел ее грудь еще будучи младенцем – и совсем этого не помнил, – а вновь увидел их вчера вечером, когда сорвал с нее одежду, привязал к стулу и сильно порезал. Ему очень захотелось дотронуться до них, пососать и облизать соски языком. Но он не знал, понравится ли это Университету. Поймет ли он его, одобрит ли?
Сейчас Брант увидел белую субстанцию, текущую по ее животу, крохотные капельки, появляющиеся из разделенных на самых кончиках сосков ее больших грудей.
У нее началась лактация. И это после всех прошедших лет!
Волшебным и непонятным образом она снова стала производить молоко.
Университет иногда творит загадочные чудеса…
Ухмыляясь, Брант наклонился к ней, поднял ее левую грудь и стал сосать.
Она задергалась в своих путах и попыталась закричать, попыталась отодвинуть свой стул от него, но он накануне хорошо привязал ее, и она была беспомощна перед его желаниями. Не отрываясь от левой груди, дотронулся до правой и грубо потер ее, размазывая молоко и ощущая под пальцами теплую скользкую субстанцию, покрывающую высохшую на порезах кровь.
Ее тело сотрясали рыдания, слезы потоками лились из вытаращенных глаз.
Он удвоил свои усилия.
Рядом с ним раздавались приглушенные кляпом крики его отца, в ярости пытающегося могучими рывками подвинуть свой стул. Бранту пришлось прерваться, встать и заехать старому говнюку по башке, от чего тот свалился на спину. Старик лежал на полу, напоминая перевернувшегося на спину жука, плача и пытаясь сопротивляться, – Брант на всякий случай вломил ему по ребрам и с радостью услышал крик боли, прорвавшийся сквозь забитый в рот окровавленный платок.
Затем вновь повернулся к ма.
– Растущему организму необходимо молоко, – сказал он.
И, еще раз встав на колени, стал высасывать молоко из сисек своей матушки. Оно было теплым и вкусным.
Сосал он до тех пор, пока не поджарился хлеб.
После завтрака, поставив на место стул отца и несколько раз порезав родителей – так, на всякий случай, – Брант прошел в ванную и почистил зубы. После чего вернулся в спальню, снял кобуру с колышка за дверью и надел ее. Несколько минут любовно поглаживал «ругер», лежавший на столе, а потом вставил его в кобуру. Из верхнего ящика туалетного столика достал нож с выкидным лезвием и засунул его в карман.
Посмотрев на себя в зеркало, Брант улыбнулся.
Он был готов к учебе.
II
Джим оглядел помещение отдела новостей: пустующий стол Шерил, ругающиеся друг с другом Эдди и Форд, угрюмо сидящий в углу Фарук… Что, черт возьми, случилось? В прошлом семестре они работали практически тем же составом и прекрасно уживались друг с другом. А теперь готовы вцепиться друг другу в глотки. То чувство дружбы, ощущение семьи, которое связывало их в прошедшие семестры, начисто испарилось, а его место заняли никчемные мелкие стычки и завистливая ругань. Он всегда старался держаться от этого подальше и позволял ребятам делать то, что они сами считают нужным, и это всегда приносило успех. В прошлом семестре он полностью доверился своим сотрудникам и давал им советы, а не приказы, пытаясь действовать во время споров как третейский судья, а не как диктатор; и в этом семестре пытается вести себя так же.
