Одна подруга Хезер, у которой пятеро сыновей младше двенадцати лет – это про ее тройню я писала в предыдущих главах, – как раз по этой причине отдала всех пятерых на хоккей. «Теперь, когда они подросли, – говорит мне она, – я могу просто забросить их всех на каток и не возвращаться до четырех вечера».
Райх поглядывает на часы: наш волшебный день подходит к концу. Хезер сияет.
– Прямо дышать легче, – восклицает она, стискивая меня в объятиях.
Ничего удивительного – захламленность давит на нас психологически и тормозит физически. Теперь у Хезер меньше хлопот, а с теми, что остались, разобраться будет легче и быстрее. Найдется ли лучший подарок для выбившейся из сил матери, чем порядок, спокойствие и бесценное время, которое больше не надо тратить на поиски пропавшего щитка?
Райх, не обнаруживая ни малейших признаков усталости, целеустремленно направляется к двери.
– Хочу чтобы вы понимали: смысл не в том, чтобы быть идеальной или одержимой, как я, – говорит она Хезер, обувая свои золотые эспадрильи. – А в том, чтобы по утрам, собирая детей в школу, быстрее пробираться к двери. И если это не повышение уровня жизни, то я не знаю что.
Супружеским отношениям это точно не повредит: согласно одному исследованию, избавившись от хлама, можно снизить объем домашней работы (и связанных с ней стычек) на 40 процентов. Мой друг Джейсон примерно раз в два месяца устраивает семейный праздник «Долой хлам». После того как каждый член семьи набивает по мешку «на выброс» или на благотворительность, они идут в любимое кафе есть мороженое. «Когда в доме чистота и порядок, и знаешь, где что лежит, – говорит он, – уходит куча ссор, которые начинаются со слов “Куда можно было засунуть салфетки?” и дальше по накатанной». Если вы победили бардак, дальше поддерживать порядок будет проще: голландское исследование показало, что в грязных местах люди мусорят значительно больше, чем в чистых.
После отъезда Райх мужчины осторожно, гуськом заходят в дом.
– Джей, – радостно сообщает папе моя мать, – на обратном пути мы заезжаем в Container Store10!
– Понятно, – отзывается отец, устало беря ключи от машины.
• • • • • • • • •
Вернувшись в Бруклин, я устраиваю генеральную чистку той части нашего дома, до которой еще не добиралась в своем неудержимом стремлении исправлять: нашего шкафа в прихожей. Том с тревогой наблюдает, боясь, как бы я не выбросила одну из многочисленных коробок, которые он складирует на случай, если понадобится «отправить что-то обратно». Когда от моей матери приходит групповое сообщение со снимком ее свежерасчищенного подвала, я спрашиваю у Хезер, не подхватил ли случайно и Роб эту лихорадку и не навел ли порядок в гараже. Этой частью их дома Райх не занималась, иначе проект получился бы многодневным, а ее услуги, хоть и весьма полезны, стоят не дешево.
«Еще одни выходные позади, а бардак в гараже хуже прежнего», – отвечает Хезер тоном летописца обреченной арктической экспедиции. Тогда я вспоминаю разговор с доктором Гари Чапманом. В книге «Пять языков любви» он рассказывает, как однажды к нему пришла женщина, расстроенная тем, что ее муж не перекрашивает спальню, хотя она просит его об этом уже девять месяцев кряду. Чапман посоветовал ей больше не говорить о спальне. («Муж уже в курсе».) И при этом каждый раз, когда муж делает что-то хорошее – выносит мусор, покупает что-то в магазине, – хвалить его.
Женщина удивилась, каким образом это поможет перекрасить спальню. Чапман сказал: «Вы просили моего совета. Я вам его дал. Бесплатно».
Женщина стала осыпать мужа комплиментами, и через три недели он перекрасил спальню.
Я говорю Чапману, что этот совет меня откровенно раздражает. «Почему я должна нахваливать мужа, будто он какой-нибудь золотистый ретривер, если он делает то, что ему и так положено делать?»
Чапман смеется и говорит, что понимает. Он не призывает женщин раздувать мужское эго – просто обращает их внимание, что потребность в признании универсальна. Покажите хоть одного человека, которому не нужна благодарность и доброта. «Это не манипуляция, – говорит мне Чапман. – Послушайте, никто из нас по природе своей не любит, чтобы ему указывали, что делать. Он уже пятнадцать раз слышал, что вам что-то нужно. И когда он чувствует, что любим, он вспоминает о вашей просьбе и хочет откликнуться. Не сосчитать, сколько раз я видел, как это работает».
И вообще расчетливость тут неуместна, предупреждает Чапман: комплименты нужно говорить искренне, бескорыстно.
Когда я рассказываю Хезер о методе Чапмана, она не верит своим ушам.
– Шутишь? – ахает она. – А меня кто-нибудь хвалит?
– Просто сделай это, – говорю я, пользуясь до сих пор признаваемым авторитетом старшей сестры.
Итак, день за днем Хезер старательно сдерживает отвращение и заставляет себя расхваливать Роба всякий раз, когда он делает что-то хоть каплю полезное. Роб, как и мой муж, подозрительностью не отличается, поэтому простодушно радуется приятному повороту событий, не догадываясь, что стал частью эксперимента (хотя Хезер на его месте побежала бы проверять, нет ли у него в бумажнике квитанций из джентльменского клуба «Вулканические извержения», который реально существует – где бы вы думали? – в Нью-Джерси).
И однажды ранним субботним утром Хезер звонит мне:
– Он это делает, – взволнованно шепчет она. – Он разгребает гараж.
Это занимает все выходные, но Роб наводит в гараже идеальный порядок.
Тогда я ставлю собственный опыт: займется ли Том платяным шкафом, который я не первый месяц прошу привести в божеский вид. Его, как и Роба, не настораживает внезапный шквал комплиментов: всего раз он отмечает, что у меня «похоже, хорошее настроение». Хотя мне глубоко неприятен тот факт, что я вынуждена его мотивировать, забавно наблюдать, как его грудь раздувается, будто у фазана, когда я объявляю его «гением», после того как он устраняет мелкую поломку кухонного шкафчика.
И у меня получается: одним прекрасным утром Том объявляет, что его шкаф требует «переосмысления», и принимается усердно выносить на помойку пакеты для строительного мусора.
Когда я рассказываю знакомым на детской площадке об этом хвалебном эксперименте, мой энтузиазм встречают молчанием.
– Я не смогу, – произносит наконец одна из мам.
Знаю. Знаю. Тем более этот маленький хеппи-энд так похож на мои заметки для женских журналов, где надо испытать что-то на себе – новую диету, режим сна – и непременно добиться положительного результата. («Не мне тебя учить, – говорила как-то многоопытная редактор, заказывая мне статью о том, как практиковать благодарность. – Будь слегка циничной вначале, а потом, под конец, осознай, как тебе повезло, и прочая ересь».)
Но я нисколько не кривлю душой, говоря, что в лучах моей признательности Том расцвел так, что это было почти смешно, – даже отвесил мне пару комплиментов.
