Глава 11Это был уже 1985 год. Горбачев объявил гласность и перестройку. На Черемушкинском рынке появились первые кооператоры с медными браслетами. Заниматься вязанием стало возможно не после, а вместо работы. Антонина Васильевна снова ушла с литейно-механического, и в их комнате появилась вязальная машина. Доча в свободное от уроков время помогала матери, и свитера с кофточками у них теперь брали оптом. Жизнь, по крайней мере материальная ее составляющая, понемногу начала налаживаться. Смерть отца уходила в прошлое, воспоминания о нем переставали отдаваться уколами в сердце. Не напоминала о себе и болезнь.
* * *
Федор почувствовал, как похолодели кончики его пальцев. Но как же так, ведь Катя говорила, что те две купюры не могли определить никакие детекторы, а тут — просекла простая считалка, всего-то, небось, проверяющая купюры по размеру?! Может ли быть, чтобы умница-Катя с ее интерполовскими курсами ошиблась?
— Этого не может быть, — неожиданно для себя самого спокойно и внятно произнес Федор, твердо глядя на Катю. — Деньги из совершенно надежного банка, я только вчера снял их со счета.
Кате нужен был этот толчок, чтобы выйти из ступора, в котором она находилась.
— Конечно, конечно, — включилась она, и ее испуганные глаза приобрели осмысленное выражение. — Совершенно нормальные доллары, это же видно. Сейчас проверим их на детекторе.
Она взяла одну купюру из пачки и поднесла ее к узкой приемной щели детектора. Ее пальцы дрожали, она никак не могла вставить купюру. Сережа с выжидательно поднятыми бровями хмуро наблюдал за ее манипуляциями. Было видно, что от этого Катя нервничает еще больше. Господи, что ж она так мандражирует?! Конечно, Федор — вроде как бы ее клиент и, разумеется, Кате и положено быть небезразличной к тому, что сейчас происходит, но не в такой же степени! Ведь если Сережа что-нибудь заподозрит, он может своей властью просто отменить обмен, и что тогда?..
Но наконец Катя справилась с банкнотой, и машина, прожужжав, втянула ее в свое чрево. Секунда или меньше, в течение которых машина раздумывала, показались Федору вечностью. Но вот машина выбросила купюру с обратной стороны, и на панели вспыхнула зеленая лампочка — контроль пройден. Катя облегченно вздохнула, Федор — выдохнул.
— Ну, я же говорила! — торжествующе воскликнула Катя, размахивая перед Сережиным носом зеленой бумажкой. — Ты удовлетворен? Или что-нибудь имеешь против мнения самого умного на свете швейцарского сканера за штуку баксов?
— Кать, да я, собственно, и не сомневался, — с коротким смешком пожал плечами Сережа. — И вообще, это же ты — эксперт, тебе и принимать решение. Но мне было бы спокойнее, если бы удалось выяснить, почему при этом эти деньги не проходят через простой тупой счетчик?
На Катином лице отразилась растерянность. Было видно, что она не знает, как ответить на вопрос, а замначбез Сережа совершенно прозрачно намекнул, что хотел бы, чтобы были соблюдены все формальности. И его сжатые в упрямую ниточку губы со всей очевидностью говорили Федру, что, невзирая на воздыхательное отношение к Кате, в этом вопросе безопасник будет непреклонен.
— А нет еще одной машины? — взял инициативу в свои руки Федор. — Возможно, эта просто вышла из строя?
— Ну, этого-то добра у нас как грязи! — усмехнулся Сережа. — Сейчас принесу.
И он скрылся за одной из узких дверей, ведущих в кассовые кабинки. Его не было ровно столько, чтобы Федор успел подмигнуть Кате — мол, все в порядке, держись, и послать ей губами воздушный поцелуй. Катя слабо улыбнулась в ответ, и ее напряженно сдвинутые брови разгладились.
Сережа вернулся, неся в руках точно такую же счетную машинку, поставил ее рядом с первой, воткнул в розетку. Катя сосредоточенно, как тяжелоатлет к штанге с рекордным весом, шагнула к машинке. Положила пачку долларов в приемный лоток, решительно нажала клавишу. Машинка закрутилась, подхватила нижние листы и в мгновение ока перелопатила всю пачку, жизнерадостным пиканьем доложив о завершении работы. Катя улыбнулась, переложила пачку в первую машину, запустила ее, но та снова упрямо застопорила на первой же банкноте. Катя вынула из машинки доллары, взяла с вершины денежной пирамиды упаковку пятирублевок, безо всякого почтения разорвала перепоясывающую ее крест-накрест бумажную ленту, положила пачку на машинку и на лицевой панели переключила тумблер «select currency» — «выбор валюты» из положения «USD» в положение «RUR» — российские рубли. Машинка закрутилась и, точно так же, как с долларами, застряла на первой же банкноте.
— Он прав, она не работает! — воскликнула Катя, обращаясь к Сереже и жестом прокурора в сторону скамьи подсудимых указывая на машинку. — Экономите на сервисном обслуживании, и она просто сломалась!
— М-да, похоже, дриснул аппарат, — согласился Сережа, беря машинку в руки и поворачиваясь к Федору. — Вы уж извините за задержку, но даже японская техника иногда выходит из строя.
— Да нет проблем! — улыбаясь, вскинул ладони вверх Федор. — Недоразумение, бывает!
Только сейчас он почувствовал, с каким напряжением дались ему эти последние десять минут. Ноги сделались ватными, неудержимо захотелось присесть. Только категорическое нежелание хоть как-то показать Кате свою слабость в присутствии красавца Сережи удержала Федора от того, чтобы не опуститься тихо на стульчик. А вот Катя, напротив, сразу воспрянув, принялась наверстывать потерянное время. Ее руки порхали над столом, как крылья колибри. Со сноровкой карточного шулера она раздевала пачки долларов и складывала их в неумолчно стрекочущую машину. Каждую сосчитанную пачку она брала и, ловко взвеерив ее наподобие колоды карт, внимательно изучала банкноты в просмотровом детекторе, попеременно включая разные режимы освещения. Затем из пачки в произвольном порядке она брала две-три банкноты, пропускала их через «умный» детектор. Только потом, сбив пачку в плотный брусок, она снова одевала ее в желто-белую бумажку. И хотя каждую из этих операций Катя выполняла со скоростью автомата Калашникова, прошло не меньше двадцати пяти минут, прежде чем вся сумма была сочтена и проверена. Но вот последняя пачка легла на стол, и, пощелкав клавишами калькулятора, Катя, обращаясь к Федору, объявила:
— Пятьсот тысяч долларов ровно. На тринадцать миллионов девятьсот двенадцать тысяч пятьсот рублей по оговоренному курсу.
Федор, как и положено клиенту в такой ситуации, индифферентно улыбнулся, пожал плечами — ну, да, наверное. Катя перевела вопросительный взгляд на Сережу, и тот, утвердительно кивнув в ответ головой, поднес ко рту рацию.
— Эй, в повозке, хорош спать! — произнес он в микрофон, смешно кривя губы на одну сторону. — Шагайте сюда. Пакуемся и на базу.
«Понял, идем», — после короткого эфирного шипения донеслось из рации. Через минуту еще двое качков в черном вошли в комнату. На их офицерских ремнях висели пистолетные кобуры, в руках у одного был такой же, как у цербера при входе, помповый дробовик.
— Давайте сумочку, — обратился к Федору Сережа. — Мои орлы помогут вам упаковаться.
