Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
В советских и российских СМИ упоминались мнения ряда деятелей о Черненко. Так, по мнению Федора Моргуна, академика Академии аграрных наук Украины, члена ЦК КПСС и ЦК Компартии Украины, «Константин Устинович был «орговиком» высочайшего класса. Все региональные руководители стремились попасть на приём именно к нему. Потому что знали: если обратился к Черненко, тебя внимательно выслушают, может и поспорят, но вопрос будет вскоре решён, а необходимая документация своевременно пройдёт все инстанции».
А. И. Аджубей, бывший главный редактор «Комсомольской правды» и «Известий»: «Я любил приходить к нему на приемы — это был сентиментальный человек. Он был прекрасным заведующим отделом писем ЦК (этим отделом Черненко руководил в сентябре 1964 — феврале 1965-го. — А. Ч.). Черненко часто выкладывал пачку писем, которые, на его взгляд, надо было передать в газеты, читал их вслух, очень эмоционально реагировал на их содержание».
По воспоминаниям академика Т. С. Хачатурова, руководителя Отделения экономики АН СССР, главного редактора журнала «Вопросы экономики» в 1970–1980-х гг., «редкие мои встречи с Черненко показали, что это мягкий, но принципиальный человек. Он проявлял феноменальную память, знал многие экономические, социальные, политические вопросы. По информационной «насыщенности» немногие могли сравниться с Черненко в тогдашнем советском руководстве».
После кончины Ю. В. Андропова 73-летний К. У. Черненко стал новым руководителем партии и государства (с 13 февраля 1984 г. по 9 марта 1985 г.). Конечно, у него едва оставались силы, чтобы руководить. Но тем не менее…
Кстати, у Черненко с Андроповым, согласно многим документам и свидетельствам, были весьма сложные взаимоотношения.
Черненко решался иногда критиковать Андропова за непоследовательность и, например, за то, что западные корреспонденты и даже дипломаты почему-то без особых проблем могут встречаться и беседовать с прозападными антисоветскими диссидентами, последним это, по мнению Черненко, создавало «рекламу». Бывало, Черненко упрекал Андропова и за «однобокость» в борьбе с диссидентами: «прозападных» КГБ почему-то менее жёстко преследует, чем сталинистов или русофилов…
Косвенно подтверждает такую позицию Черненко его вдова, А. Д. Черненко: «Конечно, Андропов был очень умным человеком и руководителем высокого класса. Константин Устинович относился к нему уважительно, но Андропов к Черненко — настороженно, и даже с какой-то опаской. Супруг очень любил Есенина, Некрасова, знал многие их произведения наизусть, часто их декламировал. Любил также Твардовского, перечитывал и Куприна, Мамина-Сибиряка, Шишкова. И, конечно, боготворил Пушкина и Лермонтова».
Такие воззрения Черненко стали, похоже, философской основой его планов.
Еще в июне 1983 г. — в середине периода руководства Ю. В. Андропова — на пленуме ЦК КПСС Черненко выступил с докладом «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы партии». В нём Константин Устинович отметил всё больший формализм идеологической работы, её всё более слабые связи с реальной ситуацией, недостаточный уровень подготовки партийно-идеологических и управленческих кадров. Эти изъяны Черненко адресовал и комсомольским, профсоюзным структурам.
Это выступление стало, похоже, своего рода вызовом «либеральному эстетству Андропова» (Ив Монтан), фактически обозначив разногласия между Черненко и тогдашним руководителем СССР — КПСС.
Именно при Черненко наметилось существенное улучшение советско-китайских отношений.
Так, в профильном советском журнале «Проблемы Дальнего Востока», да и в других советских СМИ прекратилась критика Китая и его компартии, появились подробные материалы о сути и ходе китайских экономических реформ. А также, подчеркнём, о позиции Китая в связи с его политико-идеологическим разрывом с СССР и КПСС во второй половине 1950-х. Причем давалось понять, что опыт китайских экономических реформ надо изучать и в СССР. А в магазине книг соцстран — «Дружба» (на ул. Горького, ныне Тверской в Москве) существенно расширился китайский, северокорейский, румынский, югославский ассортимент.
Советским профсоюзам с осени 1984-го было разрешено оспаривать в высших партийно-государственных инстанциях те решения руководителей предприятий, партийных и хозяйственных структур, которые фактически нарушали трудовое законодательство, тормозили развитие экономической инициативы, производительность труда, социальное обеспечение трудящихся. А 1 сентября стал в СССР официальным Днём Знаний.
Кроме того, при Черненко было почти завершено следствие по делу об экономических преступлениях многолетнего главы МВД СССР Н. А. Щёлокова. Дело в отношении хищений экс-директора Елисеевского магазина Соколова завершилось приговором обвиняемого к расстрелу и быстрым приведением этого приговора в исполнение. Правда, некоторые эксперты полагают, что эти события позволили избежать куда более опасного продолжения тех расследований в отношении дочери Брежнева Галины…
Черненко инициировал также больший уровень кооперации в рамках СЭВа и, в частности, прекращение начатой в брежневский период обструкции «чаушесковской» Румынии в рамках трубопроводных, интеграционных проектов и приоритетов в сфере кредитования. Этим вопросам было посвящено совещание глав государств и правительств стран — членов СЭВ в Москве в июне 1984 г. Его главные решения: обеспечение более достоверной и «дееспособной» координации интеграционных планов с обязательным учётом национально-экономической специфики; пролонгация технологических и общеэкономических связей между отраслями и предприятиями стран-членов СЭВ на 15–20 лет; составление и реализация перспективных межотраслевых балансов в рамках СЭВа. Черненко настоял и на том, чтобы сотрудничество СССР с другими странами-членами СЭВ не было «подвязано» к позиции этих стран в отношении действий СССР в Афганистане, советско-китайских и советско-албанских отношений (подробнее см., напр.: «Вопросы экономики» 1984. № 8).
Важным содержанием «перестройки по Черненко» стали комплексные мероприятия по исправлению хрущевских действий в отношении Сталина и, косвенно, — в отношении Китая и Албании. И дело здесь не только в том, что русскоязычные радиопередачи КНР прекратили глушить, а Албании — стали подвергать менее мощному глушению («заглушали» Пекин с Тираной в СССР с 1962 г.).
По инициативе К. У. Черненко в КПСС в 1984-м были восстановлены исключенные из из партии при Хрущеве В. М. Молотов, Л. М. Каганович и Г. М. Маленков. Причем новый партбилет Молотову вручал сам Черненко. По свидетельству очевидцев, да и судя по стенограмме их краткой беседы, престарелый Молотов, получив этот документ, спросил генсека ЦК: «А за что меня исключили из партии?».
Черненко виновато ответил: «Я Вас, Вячеслав Михайлович, не исключал». Молотов быстро отчеканил: «Это — не ответ для руководителя партии».
Пожал Черненко руку и столь же быстро вышел из его кабинета. Видимо, Молотов рассчитывал на прямое «антихрущёвское» заявление Черненко, а тот не решился на открытое разглашение своих планов…
По имеющимся данным, к 9 мая 1985 г. готовилось возвращение Волгограду названия — Сталинград: первичные документы по этому вопросу были подписаны Черненко. Вдобавок, уже в четвертый раз готовилось постановление ЦК КПСС «Об исправлении субъективного подхода и перегибов, имевших место во второй половине 1950-х — начале 1960-х гг. при оценке деятельности И. В. Сталина и его ближайших соратников». Постановление намечалось опубликовать в канун 40-летия Дня Победы и на должном уровне отразить в докладе Черненко по случаю этой даты, но он умер в начале марта 1985-го…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
