Увы! Не все знаменитости отличаются простотой в обращении. Известные люди часто относятся к типу существ, с которыми трудно ужиться. Мне доводилось слышать вопли, видеть нервные срывы из-за слишком или не слишком тесного платья, а некая дама оказалась на сантиметр шире модели!
Мне встречались удивительные экземпляры. Например, американка, вышедшая замуж за представителя одной из великих имен Франции, в тридцать пять она выглядела на все пятьдесят, и вскоре выяснилось почему. Едва она вступала в примерочный салон, как тут же извлекала из сумочки фляжку, какие американские богачи любят наполнять джином и носить в заднем кармане брюк. За время одной примерки она отхлебывала из фляжки два или три раза, каждый раз осторожно закрывая бутылку крохотной золотой пробкой. И безразлично таращилась по сторонам своими давно потускневшими, но когда-то прекрасными голубыми глазами. Они поблекли, как волосы и голос, в котором вдруг проскальзывали крикливые нотки, подчеркивающие сплав непонятных слов. Тощая до жалости, она шаталась при ходьбе, как пьяный клошар[216].
Ее пример позволил мне окончательно понять, что, помимо стиля, элегантности, любезности или терпения с фотографами, выносливости с рисовальщиками, манекенщицы должны обладать и незаурядной дипломатичностью.
Глава V
Мы из моды
Перед тем как отправиться на покорение публики – клиентов, покупателей, журналистов, фотографов и читателей более или менее специализированных журналов, – мне пришлось уяснить, что манекенщица должна прежде всего завоевать саму моду. Тот закрытый мирок, где говорят «мы» все от последнего подмастерья до хозяина, в том числе модельные мастера, манекенщицы-звезды, продавщицы и закройщики. Мирок, чье одобрение надо заслужить, добиться признания и быть принятой, если собираешься делать профессиональную карьеру.
Мне кажется, мой окончательный прием состоялся в День святой Екатерины. Я в сомнении, стоит ли вспоминать о нем, так как столько рассказано, написано и опубликовано фотографий об этом празднике, похожем на шумные сборища студентов, когда не достигшая двадцати лет молодежь за один день через довольно грубые шутки выплескивает усталость после года упорной учебы.
Известно, что Святая Екатерина, покровительница незамужних мидинеток, перешагнувших двадцатипятилетний рубеж, празднуется 25 ноября. Долгие недели, урывая время от сна и даже от еды, катеринетки[217] и иже с ними шьют шапочки и украшают мастерские. Декорации выходят зачастую столь совершенные, что диву даешься, когда узнаешь, что все, вплоть до мельчайших деталей, сделано их руками. У Ланвен я попала в пиратскую пещеру с сундуками, набитыми шелками и драгоценностями. Каменные своды и восточные ковры сотворили из умело раскрашенной упаковочной бумаги, а сами мидинетки загримировались в пиратов с «Острова сокровищ».
Я видела и нечто среднее между «Таинственной пещерой» и «Поездом-призраком» из Луна-парка: угрожающие силуэты, стенания призраков, светящиеся саваны. Ничего не забыли. С потолка свешивались длинные нити, которые в полумраке касались вашего лица. Раздавались весьма правдоподобные вопли, приводившие в восхищение новоявленных девочек-декораторов.
Где-то во плоти появлялись Влюбленные Пейне[218], мечтающие в декорациях пастельных тонов. И повсюду виднелись сердца и амурчики.
В тот день меняют свой облик и манекенщицы. Мы решили стать «трусихами» 1900 года, и результат вогнал бы в боязливую дрожь любого: блуждающий взгляд под ресницами, густо покрытыми серой краской, угольно-черные ресницы, громадные мушки, цветы в зубах, красные фуляры[219] вокруг шеи. Короткие юбчонки, черные передники и шпильки довершали зрелище грядущей катастрофы. Даже на фотографиях спектакль не выглядел забавным! Антонио де Кастилло едва бы не задохнулся от ужаса.
К счастью, мы как бы служили контрастом для управляющей манекенщицами, милой Мемен, в облике нормандского крестьянина с почтовой карточки, с разъяренным гусем и бешеной уткой в корзине, которую она зажимала под мышкой. Целый день безумного смеха до слез, смывавших тушь для ресниц.
Празднество всегда начиналось с конкурса желтых и зеленых шапочек – цвета святой Екатерины, – их носят девушки, которым исполнилось двадцать пять лет (некоторые даже откладывали свадьбу на несколько месяцев, чтобы иметь возможность покрасоваться в них). Газеты публиковали столько снимков, что невозможно описать невероятные конструкции и находки, требовавшие невероятной ловкости и изобретательности. Голосовали поднятием рук. Лауреатку в присутствии фотографов двадцать раз целовал хозяин и зачастую передавал конверт «для устройства будущего хозяйства». Потом вручала подарок мастерская, чаще всего девочки сбрасывались на электрический утюг или кофейный сервиз, о котором она мечтала.
Затем хозяин, как генерал, инспектирующий войска, обходил свои владения, раздавая похвалы мастерским. И улыбки, шампанское в компании с друзьями-актерами и клиентками дома (у Жермены Леконт я видела Андре Дассари[220], Лин Рено[221]…). В каждой мастерской, где раз в году украшаются цветами раскроечные столы, организуется пиршество.
Швейные машинки сдвигаются в угол, появляется проигрыватель или оркестр, с пола сметаются малейшие кусочки тканей, и начинаются танцы до упаду. Между пирующими ходят бутылки с вином, а лестницы гремят от постукивания шпилек. Когда рассказываешь об этом на холодную голову, все выглядит по-детски смешным, но признаюсь, что провела чудесное время в кабине вместе с хозяином, довольным однодневным отдыхом среди своих девочек. Помню о смехе до колик от пародий Жермены Леконт: у нее был истинный талант профессионалки, умеющей подметить смешные черточки каждого и создать милый шарж.
