Федерер никогда не был поклонником этой системы. До того как электронную систему официально одобрили, он говорил, что ее вообще не следует использовать, а когда ее внедрили, он был одним из тех, кто открыто сомневался в ее точности. Возможно, она и точна, но и Федерер не совсем не прав. Одно из главных сомнений относительно электронной системы контроля касания состоит в том, что игра разворачивается перед глазами людей. Если выглядит так, будто мяч попал за линию, но при этом какая-то крошечная его часть коснулась линии, то система «видит», что он попал в игровую зону – в то время как если бы ее не было, то ни один человек не усомнился в том, что мяч попал в «аут». Однако система внедрена, и Федерер осознает, что нет смысла обманывать себя, считая, что можно силою своего желания заставить ее исчезнуть.
Его отношение к системе и к тому, соответствует ли она правилам, во многом объясняет его любопытные телодвижения, когда дело касается запросов решений электронной системы. Это было особенно заметно в первые два или три года после внедрения системы. Когда он запрашивал результат, то делал это пренебрежительно, можно сказать, высокомерно. Это было видно по тому, что он поднимал руку – точь-в-точь сварливый клиент в ресторане, уверенный, что официанты его недостойны. У него есть привычка практически не смотреть на судью по время матча, как будто он боится зрительного контакта – это придает его жестам дополнительный налет неуважения. Примечательно, что в первые месяцы работы системы у него была ужасная статистика проверочных мячей, часто он за весь матч ни разу не оказывался прав. Конечно, с тех пор он «подружился» со своими проверочными мячами, стал четче кричать судье, чтобы тот мог услышать, и стал меньше ошибаться – хотя фанатом электронной системы все-таки не стал. Возможно, ему было бы целесообразнее придерживаться подхода сестер Уильямс: они почти никогда не просят проверить мячи, за исключением тех случаев, когда абсолютно уверены в своей правоте, и ошибаются они крайне редко.
Федерер также высказывался относительно теннисного календаря в целом и турниров серии «Мастерс», проводящихся слишком близко друг к другу, в частности.
Раньше в мужском туре было три турнира уровня ниже Большого шлема, проходивших в последовательные недели. В пересмотренном календаре на 2009 год число таких турниров было сокращено до двух – до Индиан-Уэллс и Майами и Монреаль/Торонто и Цинциннати, и хотя четыре дня перерыва между Индиан-Уэллс в пустыне Калифорнии и Майами на побережье Флориды делают близость этих турниров удобоваримой, все же теннисисты никогда не любили сломя голову нестись из Канады в Огайо.
Растущий авторитет Федерера в теннисно-политических делах достиг высшей точки, когда он согласился баллотироваться на должность в совете игроков АТР, консультативном органе, состоящем из игроков, членов которого выбирают также игроки. Совет игроков АТР передает мнения и предложения Совету директоров АТР. Федерер был избран на два года в июне 2008 года, а четыре месяца спустя голосованием был избран на пост президента. В 2010 году он был переизбран на обе должности. В совете игроков АТР состоят четыре игрока из списка пятидесяти лучших теннисистов, а также игроки с более низким рейтингом и выступающие в парном разряде. В прошлом ему, быть может, и было трудно убедить игроков высшего ранга присоединиться к совету, но не в 2008-м! Впервые за все время в числе новобранцев значились трое лучших теннисистов мира – Федерер, Надаль и Джокович, а также Фернандо Гонсалес. Федерер и Надаль были избраны президентом и вице-президентом соответственно. Они не только были двумя теннисистами и личностями, задающими тон среди игроков, они на самом деле занимали ведущие административные должности в парламенте теннисистов.
Из теннисистов, играющих в парном разряде, в то же самое время был избран австралиец Эшли Фишер. Он говорит о президенте Федерере: «Руководящий стиль Роджера на собраниях дипломатичен и уважителен. Хотя он и президент, но признает, что каждый должен иметь равное право высказаться, и всегда убеждается, что принятое решение всех удовлетворяет».
Из-за такой вовлеченности в теннисно-политические дела руководителям АТР стало труднее иметь дело с Федерером, не то что на ранних этапах его карьеры. Южноафриканец Этьен де Виллерс, бывший председателем АТР и генеральным директором с конца 2005-го по конец 2008 года, сначала был в хороших отношениях с лучшим игроком мира. Но теперь многие уверены, что именно публичные заявления Федерера сыграли незаметную, но ключевую роль в отставке де Виллерса после трех лет службы.
Де Виллерс, южноафриканец, пришедший в управление теннисом после довольно успешной карьеры в Disney Corporation, тут же заработал популярность среди теннисистов и других руководителей, а его южноафриканское происхождение сближало его с Федерером.
Сначала между ними царило взаимопонимание. Однако потом Федерер выступил против планов де Виллерса лишить статуса серии «Мастерс» турниры в Монте-Карло и Гамбурге, понизив их до уровня общего тура, – как раз в то время, в начале 2009 года, в Мадриде открылся роскошный теннисный комплекс Caja Magica («Волшебная шкатулка»). Будучи лучшим теннисистом мира, Федерер обнаружил, что стал импровизированным представителем профсоюза, присоединившись к Надалю, ветерану Карлосу Мойе и красноречивому Ивану Любичичу в делегации из четырех человек, собиравшейся встретиться с де Виллерсом. Отчасти они добились успеха, выиграв сражение за сохранение турнира в Монте-Карло в элитном туре, но Гамбург они проиграли.
Одно лишь искреннее несогласие не обратило бы Федерера против председателя. Однако эти двое были, скажем так, весьма разными людьми. В конце службы отношения де Виллерса с некоторыми людьми из теннисного мира складывались более напряженно, чем в начале.
Возможно, что наибольший вред причинила де Виллерсу одна-единственная фраза Федерера. Де Виллерс активно выступал за проведение эксперимента, в котором традиционный формат вылета после проигрыша заменялся в первых раундах круговыми матчами в некоторых турнирах АТР с невысоким рейтингом. Проведение эксперимента неизбежно означало, что по ходу придется учиться, но этот формат столкнулся с кризисной ситуацией в вечер четверга в Лас-Вегасе в марте 2007 года. Сложилась нелепая ситуация: одно из мест в четвертьфинале было просто подарено травмированному игроку – Хуану Мартину дель Потро, который мог бы сыграть свой последний круговой матч, чтобы позволить Джеймсу Блейку пройти дальше, или мог бы уйти с травмой, чтобы позволить Евгению Королеву играть дальше. Нет никаких сомнений в том, что дель Потро не знал о своих возможностях и покинул турнир с травмой. Когда де Виллерсу сообщили об этом по телефону, он распорядился, чтобы в четвертьфинал провели Блейка вместо Королева, и совет получил основания упрекать его в том, что он без уважительной причины отклонил решение высшего представителя, который точно следовал правилам. В определенной степени де Виллерс стал жертвой обстоятельств – его разбудили поздно ночью, и он мог справедливо заявить, что действовал из наилучших побуждений. Федерер находился в нескольких сотнях миль от места проведения турнира, в Дубае, и совершенно спокойно мог отказаться от комментариев. Однако, поскольку он никогда не одобрял круговой формат, он высказался о де Виллерсе: «Он ожегся на молоке и теперь дует на воду». Второй комментарий: «Что ж, он старается, как может», – уже пропустили мимо ушей, сочтя весьма слабой похвалой. От формата круговых матчей отказались четыре недели спустя.
