Много внимания польские военные специалисты уделяли вопросам боевого обеспечения и маскировки. Базироваться бронепоезда должны были на операционных базах, расположенных, как правило, на второстепенных железнодорожных станциях, занимая два пути с выходом на магистраль в обе стороны — один для боевой части, другой для хозяйственной, причем стрелки с этих путей не должны быть открыты на магистраль (в целях защиты от брандеров).
Маскировка производилась при помощи растянутых над боевыми единицами полотнищ, вводом бронепоездов в деревянные, специально построенные на путях сараи или при помощи сена и соломы, которыми укрывали бронеединицы. Выход бронепоездов из пунктов стоянки и их возвращение должны производиться ночью. В дневное время для стоянки могут использоваться железнодорожные выемки в лесу или кривые участки железнодорожного пути.
Во время боевых действий такая маскировка считалась бесполезной, поэтому рекомендовалось использовать только дымовую завесу для затруднения ведения огня артиллерией [242] противника. При этом указывалось, что такая завеса закрывает обзор команде бронепоезда и мешает вести огонь.
Движение бронепоездов должно было происходить следующим образом: вдали от противника — одним или двумя эшелонами с броневым или черным паровозом. Обслуживает при этом локомотив команда черного, причем работает она в три смены. Главным в походном движении считалось максимальное сохранение сил личного состава и материальной части. Во время движения все двери с левой стороны закрываются, а выход разрешен только по приказу и с правой стороны.
Скорость движения определялась в зависимости от состояния железнодорожного пути и его профиля, мощности паровоза и необходимости обеспечить полную безопасность, но не более 45 км/час. Перед началом боевого марша бронепоезд разделяли на две части — боевую и хозяйственную, которые передвигались самостоятельно.
Боевая часть формировалась в следующем порядке: бронепаровоз посередине, рядом штурмовой вагон с радиостанцией, по бокам артиллерийские вагоны и по краям по две груженных контрольных платформы. В некоторых случаях боевая часть могла разделяться, при этом паровоз находился с той частью, которая ближе к противнику, остальные — остаются на месте и поддерживают первую.
Основными средствами связи для бронепоездов считались радио, авиацию, бронедрезины и посыльные. Опасаясь перехвата и расшифровки радиограмм, польское командование ограничивало передачу важных приказов и распоряжений, рекомендуя применять радио главным образом для связи между отдельными бронепоездами в дивизионе. В обороне могла использоваться проволочная связь.
23 ноября 1930 года было организовано командование броневых сил польской армии, в которое вошли танковый полк, дислоцировавшийся в Журавице, пять эскадронов бронеавтомобилей и два дивизиона бронепоездов. Большинство польских бронепоездов дислоцировалось рядом с советско — польской границей, в готовности отразить возможное наступление Красной Армии. [243]
К началу второй мировой войны польская армия имела 14 бронепоездов:
— Pociag panzerny № 11 «Danuta»,
— Pociag panzerny № 12 «Poznanczyk»,
— Pociag panzerny № 13 «General Sosnkowsky»,
— Pociag panzerny № 14 «Paderewsky»,
— Pociag panzerny № 15«Smierc»,
— Pociag panzerny № 51 «Pierwszy Marszalek»,
— Pociag panzerny № 52 «Pilsudczyk»,
— Pociag panzerny № 53 «Smialy»,
— Pociag panzerny № 54 «Grozny»,
— Pociag panzerny № 55 «Bartosz Glowazky»,
— учебные бронепоезда «Zagonczyk», «Stefan Czarniecki» и два бронепоезда береговой обороны.
Польский бронепоезд «Danuta» в 30–е гг.
Уже после начала второй мировой войны был построен импровизированный бронепоезд «Smok Kaszubski». Еще два примитивных бронепоезда из подручных материалов было построено в осажденной немецкими войсками Варшаве.
Подавляющее большинство из этих бронепоездов было построено еще в начале двадцатых годов и несколько раз прошло модернизацию, повысившую их боевые возможности.
В 1939 году, когда возросла угроза немецкого вторжения, их перебросили на запад. После нападения Германии и начала второй мировой войны, восемь из 14–ти имевшихся в польской армии бронепоездов вступили в бой на западной границе Польши. Бронепоездам были приданы 16 танков «Рено» FТ17 и 40 танкеток TKS, переоборудованных в бронедрезины на железнодорожном ходу.
Помимо устаревших бронепоездов, в польской армии имелись и другие броневые части. В сентябрьских боях участвовали Варшавская бронемоторизованная бригада — 16 [244] легких танков «Виккерс Е» и 25 танкеток, два батальона легких танков (в каждом — 49 танков 7ТР), 21–й батальон легких танков, вооруженный французским машинами R35 (45 единиц), 11 броневых дивизионов (в каждом — 13 танкеток и семь бронеавтомобилей) и 15 отдельных рот разведывательных танков (по 13 танкеток).
Всего, по штатам военного времени, в польской армии должно было быть 130 легких танков «Виккерс» и 7ТР, 45 легких танков «Рено» К35, 45 старых «Рено» РТ17, 390 танкеток ТК–3 и TKS, 88 бронеавтомобилей, в сумме — 698 бронеединиц.
Германская армия имела к началу войны 3195 танков, 90 процентов которых были легкие. Непосредственно в боевых действиях на территории Польши участвовали до 2600 боевых машин, во многом предрешившие их исход.
Помимо германского превосходства в силах и средствах, в пассиве польской армии было отсутствие осмысленной военной доктрины. Фельдмаршал Манштейн, один из лучших стратегов второй мировой войны, в послевоенных мемуарах отмечал, что «трудно установить, в чем состоял оперативный замысел, положенный в основу плана развертывания польской армии, если только это не было желанием «прикрыть все», или, может быть, правильнее будет сказать, ничего не отдавать добровольно. Это желание в случае его осуществления приводит слабейшую сторону, как правило, к поражению…
В Польше — за исключением маршала Пилсудского и еще немногих трезво мыслящих политических деятелей — очевидно, никто никогда ясно не представлял себе всю опасность положения, в котором оказалась страна в результате удовлетворения несправедливых территориальных претензий по отношению к свои соседям — России и Германии.
Польский Генеральный Штаб еще не имел своей подкрепленной многолетним опытом военной доктрины. Вообще говоря, польскому темпераменту больше соответствовала идея наступления, чем обороны. Романтические представления минувших времен, по крайней мере, подсознательно, еще сохраняли свою силу в головах польских солдат… [245]
Таким образом, возможно, что в основе плана развертывания польской армии, кроме желания «ничего не отдавать», вообще не было никакой ясной оперативной идеи; существовал лишь компромисс между необходимостью обороняться от превосходящих сил противника и прежними заносчивыми планами наступления.
