Книга Стеклянный меч - Андрей Лазарчук

Наверное, самое скучное – рассказывать, как я приходил в себя. Тем более что делал я это – в смысле, приходил – раз тридцать. Или больше. Потом снова проваливался в сон – к счастью, совсем без сновидений. Куда-то меня несли, потом везли, кто-то склонялся надо мной, подносил к лицу зеркальце, я в нём не отражался… Ладно, проще считать, что я встал, увидел Динуата – а потом сразу очнулся в родном доме. Я ещё не открыл глаза – а поом, когда открыл, всё равно ничего не увидел, – но сразу понял, что это мой старый дом.

Наверное, по запаху. Его невозможно изменить.

И тут я уснул снова, но уже совершенно нормальным счастливым сном. И что-то видел во сне – хорошее и сумбурное. Видел дядю Ори, живого и в полном уме. Он сидел на нашем плоту в жилете спасателя. Кстати, получается, сто он фактически спас отца и Альку. Они поехали обиходить его могилку – ну, ту, в которой будто бы похоронен Поль, – и тут случился весь этот джакч с помутнением, газовыми бомбами и революцией… Когда они вернулись… но нет, это очень суровая история. Но Яррики – они такие. Справились как-то.

Проснулся я от влажного прикосновения ко лбу. Открыл глаза. Отец сидел рядом и протирал мне лицо тряпочкой. Я схватил его руку…

Ой, нет. Я хотел схватить его руку, но промахнулся. Я весь был как отсиженный. Вернее, отлёженный. Вот сейчас побегут мурашки, и будет больно.

– Сыночек! – ахнул отец. – Сыночек, наконец-то! Ты меня узнаёшь?

– Папка, – сказал я, – конечно, узнаю!

Язык тоже был отсиженный, и что у меня там получилось на самом деле, не знаю – да и наплевать, Мойстарик меня понял!

– Лайта! – закричал он, – беги сюда! Зови мать!

Он вскочил и уронил на меня миску с водой.

Я заворочался и попробовал сесть. Ну, сесть сразу не получилось, но на локтях я приподнялся.

– И Лайта здесь? – получилось уже получше.

– И Лайта здесь! И все здесь!

Каким-то полотенцем он пытался промокнуть с меня воду.

Первой в дверях показалась Алька, ахнула, прижала руки к сердцу. Потом появилась Лайта. Она была в переднике, а руки по локоть в муке, и я тут же сам стал весь в муке, а от Лайты пахло сладко-сладко, и я смеялся и тоже пытался её обхватить неуклюжими ещё руками, и не знаю, в чьих слезах было всё моё лицо, и я почти ничего не видел. А потом Лайта оторвалась от меня, обернулась и позвала:

– Киш!

Я отёр глаза и увидел, что Алька держит за плечи длинную худую девочку с огромными глазами и почти без волос на голове. Увидел бы где-нибудь – не узнал бы…

– Кошка… Кошка!

– Подойди к отцу, – сказала Алька и подтолкнула её.

Как-то очень ломко и неуверенно Кошка подошла – и обхватила меня своими тонкими длинными ручонками, и вся изогнулась, чтобы прижаться…

И тут я заревел в голос. Ну, слабый я ещё был, нервов никаких. И все, по-моему, заревели тоже.

Вот так начался этот день.

* * *

«Чаки, белобрысый брат мой! Не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь, дела здесь обстоят не лучшим образом, и сегодня Динуат окончательно решил уходить. Мы устроили общее собрание народа – нас набралось двадцать семь человек, включая младенца, – и все сказали, что раз уж связали свою судьбу с изгнанным Императором, то и будут следовать за ним, куда он поведёт, а там – как решат Создатель, Хранитель и Вершитель. А с ними духи гор и демоны Долины. Я думаю, числом их совокупно будет больше, чем нас всех, включая младенца. Динуат объявил, что лично он идёт к тому месту, где исправляются ошибки и откуда никто не возвращается, и все согласились. Так что – не поминай лихом. Может, действительно удастся что-то исправить? Кто хотел в Пандею, ушли в Пандею. Надеюсь, им там будет хорошо. Кстати, ты не поверишь, но двое пандейцев остались с нами. Твой знакомый фельдфебель и один научник. По-моему, ты его не знаешь. Наши научники тоже благополучно выбрались, я разговаривал по рации с Зорахом – там у них в департаменте взрывы мозгов, ликование и учёные баталии с применением тяжёлого оружия. Научники – страшные во гневе люди (кстати, раньше я думал, что это преувеличение, но теперь постиг на собственной шкуре). Ах да, ты ведь не знаешь всего: эти наши научники, из экспедиции, нашли причину, по которой люди были чувствительны к излучению – одни как джакнутые, а другие как выродки. Я думаю, Рыба хотела вынуть и твой мозг, чтобы покрасить его этой синей краской и посмотреть, а с чего ты был такой интактный (это её слово, не до конца уверен, что я понимаю его смысл). Но врождённое благородство её натуры пересилило научное любопытство, и она тебя сохранила в нетронутости. Я ей просто успел подсказать, что и мы с нею тоже, в общем-то, ничего особенного при подъёме флага не чувствовали, поэтому она решила, что торопиться некуда, наши мозги у нас пока что всегда с собой, и рано или поздно можно будет покрасить и всё понять. Я так думаю, что это кровь Поля нас изменила. Она тоже так думает, но ей нужно убедиться. Ты же знаешь Рыбу. Да, и ещё забавное: ты помнишь, кто-то вытаскивал пластинки из черепов убитых? Так вот, он объявился сам. Это был Эхи. А когда его стали трясти – что ж ты, змея безногая, столько молчал? – он только хлопал глазками и говорил, что не спрашивали, а так он ничего и не скрывал. Он сейчас вместе с Зорахом в Столице, просил передать тебе пожелания скорейшего выздоровления. Но, я думаю, раз ты это читаешь, то значит здоров, так что я тебе пожелаю другого: покоя и любви. Тебе это нужно. Вот и Рыба говорит то же самое. Да, и ещё: мы тут с ней посоветовались друг с другом и решили – отдай ты тем гадам, что держат Кошку, ту штуку, которую прячешь в подполе. Всё равно её ни разобрать, ни переделать не смогут, а против людей, как ты помнишь, она не играет. Так что отдай, пусть подавятся.

Это письмо тебе передаст человек Зораха. Он нормальный, просто так выглядит. Зорах сказал, что в случае чего ты можешь связаться с ним, он поможет, если будет на месте и если будет в силах. На обороте – его телефоны в столице.