— Вам отсюда все равно не выбраться. Отсюда один путь — через трясину. Там и останетесь.
— Я, кажется, понял, что он хочет сказать, — улыбнулся Суханов. — Он нас проведет через топи, а мы, взамен, сохраним ему жизнь.
— Не-ет, — губы пленного растягивались все шире, с явной уже издевкой. — Жизнь моя — в руках Небесного Существа, и я счастлив буду уйти в его владения. А вы будете прокляты, иноземцы! Ваши тела сгниют здесь, и души ваши вечно будут скитаться по этим болотам!
— Ладно, — вздохнул Богдан. — Похоже, методы словесного убеждения тут не действуют. Придется исполнить просьбу человека и отправить его, для начала, к «земным братьям».
— Ты что, хочешь прямо ТУДА? — покосился Суханов на крокодилий пруд. — Живьем?
— А что поделаешь? Вы же слышали — если он умрет от рук чужеземцев, то душа его будет вечно ошиваться на болотах. Мы с вами гуманисты, Дмитрий Константиныч, и никак не можем этого допустить. А начнем, пожалуй, с тех, кто уже покинул сей грешный мир. Помогите, не сочтите за наглость.
Вдвоем с Сухановым подняли ближайший труп и сбросили в канаву. Внизу началась азартная возня.
— Упокой Небесное Существо душу его грешную. Давайте, что ли, следующего вдогонку, дабы не отстал на пути в ихний рай…
С восьмым по счету телом случилась накладка — живым оказался. Выяснилось слишком поздно, когда сразу несколько рептилий принялись рвать человека на части, а он, очнувшись, все не желал отцепиться от статуи. Жуткая картинка получилась. Впечатляющая.
«Спокойно, — сказал себе Богуславский, когда последние звуки стихли в мутной воде. — Главное, не показать, каково тебе самому от всего этого!». Обернулся к пленному с хищной улыбкой:
— Ну что, господин… не знаю как вас там. Настало ваше время причаститься благодати. Сами пойдете или силком волочь?
Вот теперь «лодочника» действительно проняло, даже в лице переменился. Губы сжались, глаза прикрыл, поразмыслил пару секунд:
— Вы ведь меня все равно убьете, да?
— Зачем? — удивился Богдан искренне. — Вреда от тебя особого нет, гнаться за нами не станешь, я думаю. Перейдем топи и расстанемся как лучшие друзья. Договорились?
— Небесное Существо есть повелитель всего сущего, и ничто не решится без ведома Его, — пробормотал сайбанец.
Очевидно, это означало согласие.
* * *
Трясина, в ее классическом воплощении — просто жидкий торф. Было, опять же, когда-то озеро, потом заросло травой и заболотилось. Еще позже трава начала отмирать и гнить, превращаясь в однородную густую жижу. Когда-нибудь, лет через много, вода отсюда совсем испарится, торф высохнет, порастет деревьями, и будет нормальная полоса нормальных джунглей.
Это будет потом. На данный момент единственным спасением забредшему сюда человеку служила гать — нечто вроде плавучего моста. Сплетена из бамбука и хвороста, в два-три слоя, уложена поверх трясины и притоплена. Самую малость, чтобы со стороны не разглядеть. Идти по ней приходится вслепую, ощупывая путь, как прежде, шестом-лагой, выдирая ноги из грязи шаг за шагом.
— Скажи по секрету, дружище, как долго нам еще в этом дерьме возиться? — спросил Богдан после первого часа ходьбы. — Надоедать начинает!
— В руках Небесного Существа все пути наши, и воля его сокрыта от наших глаз.
— Ты зубы-то не заговаривай! Тем более, я слышал, у вашего Существа Небесного вообще рук нету. Или это только у братьев земных? Вот, блин, еще маленько и сам ваши премудрости освою…
В глазах обернувшегося вдруг «брата» не нашлось места злости. Спокойны они сейчас были. И улыбка на губах играла умиротворенная, когда шагнул сайбанец навстречу и потянул Богдана за собой. Грязь приняла тела неохотно — плашмя упали — разомкнулась под ними с ленивым чмоком, а лодочник уже действовал вовсю. Обхватил руками-ногами и тянул, топил наглухо. Богдан, не теряя времени на борьбу, погрузил руку в грязь, нащупал нож на собственном поясе. Вытянул, как сквозь вязкую глину, а в тело врага клинок вошел мучительно медленно, по сантиметру. Глаза «брата» глядели на Богуславского в упор, с сумасшедшей веселостью и азартом — кажется сто лет прошло, пока начали стекленеть. Провернув для верности нож на полоборота, Богдан выпустил рукоятку, а сам лицом к мосткам развернулся.
На гати, оказывается, вовсю кипела жизнь. Кира с Сухановым, суетились напропалую, шумели, шесты свои протягивали. Полный сервис, короче. Осталось ухватиться обеими руками и подтянуться. Выбрался весь буро-зеленый, что твой крокодил, да и пахнущий сейчас соответственно. Встал осторожно, нащупывая ногой невидимую опору, встретился взглядом с неживыми уже глазами «брата». Тот, прекратив барахтаться, погружался теперь очень медленно, лицо еще полностью на поверхности. Губы, до сих пор растянутые в улыбке, исчезли первыми, потом бурая масса ожила, вдруг, и разом утянула жертву вглубь. Пара пузырей всплыла и лопнула.
— Зачем он это сделал? — прошептала Кира, не в силах понять чуждую логику. — Может выплыть собирался?
— Ага, выплывет, — хмыкнул Богдан. — Лет через триста, в куске торфа. Недавно в Англии римского воина нашли — как в древние времена потонул, так и лежал, при полной амуниции. Прекрасно сохранился, между прочим. Торф, он вообще консервирует.
Сделав осторожный шаг, телохранитель ткнул шестом пару раз и ощутил нарастающую тоску. Нет гати! Обрывается, просто-напросто, в полуметре от места схватки.
— Ох, мать твою, камикадзе! — сказал скорее с восхищением, чем со злостью. — Иван Сусанин долбаный! Я уж не думал, что в наше время бывают такие порывы души человеческой!
— Так мы, получается, дальше не пойдем? — задал Суханов глупый вопрос, на который пришлось ответить из уважения к клиенту.
— Это фальшивая гать, Дмитрий Константиныч. Лабиринт. Тупик. Они тут понаделали массу хитростей, чтобы гробить незваных гостей!
— Стало быть, где-то есть и настоящий путь?
— Логично. Осталось его отыскать, — расстегнув пропитанный грязью рукав комбеза, телохранитель глянул на свои «Командирские», той же степени чистоты. — Сейчас начало восьмого. Стемнеет где-то через… четырнадцать часов. Уйма времени! Идем, назад, щупаем болото по обе стороны, ищем возможные ответвления. Если не найдем — добираемся до острова и по нему, родимому, бродим с той же целью. Не так уж сложно, в принципе. Даже если проткнуть каждый метр вдоль береговой линии — за пару суток управимся.
— Ох, Богдаш, ты всегда умеешь найти слова поддержки в трудную минуту! — фыркнула Кира, разворачиваясь на 180 градусов и переходя из арьергарда в авангард. — Пойдем, что ли?
— Стоп! — Богуславский наморщив лоб, пытался уловить некую мысль. Отгадку найти, соответствующую общей логике действий.
— Зачем нужна эта гать, а?
— Ну, ты же сам говорил — гостей гробить.
— КАКИХ гостей? Тех, которые с острова бегут? Так не думаю, что их было много — максимум, пара человек в год. Стоило ли из-за них строить такую длиннющую мутотень? Этой цели ведь можно и проще достигнуть — сделать одну-единственную нормальную гать и спрятать хорошо. Вот не верю, что предвидели эти хлопцы именно наш конкретный случай с проводником-заложником! Банальная самодеятельность фанатика-одиночки, я в Афгане и похлеще видел…
