Поначалу я поражалась его выдержке и думала, что это из-за того, что я так сильно его возбуждаю. Но теперь я была уверена, что за этим крылись проблемы. До меня только сейчас дошло, что это было предупреждением, на которое я должна была обратить внимание в самом начале наших отношений, хотя мне до сих пор неясно, с чем это связано. Не знаю, может, дело в том, что он не может достаточно сильно возбудиться, или он так себя контролирует, что просто гасит в себе этот порыв, или виной тому какая-то сильная психологическая травма.
Думаю, причина все-таки в последнем.
Джордан провел пальцем по моим губам, потрескавшимся и растянутым свыше всякой меры.
— Мне нравится давать тебе в рот, — сказал он. — Я люблю заставлять тебя брать меня таким вот способом.
— Я знаю.
Он на минуту ушел в другую комнату и вернулся оттуда с бокалом вина, который ткнул мне прямо в лицо. Я нахмурилась, понимая, что пить это нельзя, но не знала, как отказаться. Если он приказывал, то я обязана была исполнять, иначе он силой влил бы мне это в глотку.
Я достаточно трезво мыслила, чтобы понимать, что он наверняка подсыпал туда наркотик. Если это был какой-то сильнодействующий препарат, то я никогда не вспомню, что кто-то меня разыскивал и что я должна узнать, кто это был. Я снова погружусь в то блаженное состояние, в котором в последнее время так часто и подолгу пребывала, и наступит беспамятство.
Не зная, как поступить, и не желая его провоцировать, я сделала маленький глоточек, но у него был вкус обычного вина. Может, это был наркотик без вкуса? Или обязательно должен быть горьковатый привкус, а на дне появляться осадок? Я не знала.
Он протянул большую белую таблетку. В отличие от вина, в ее свойствах я не сомневалась. Стоит мне ее принять, как я тут же надолго провалюсь в пустоту.
— Я не хочу, — заныла я. — Мне это не нужно.
— Конечно, тебе это нужно, Мэг. У тебя же нервы ни к черту.
Я держала ее на ладони, казалось, будто она весит тысячу фунтов. У меня не хватало сил положить ее себе на язык.
— Глотай! — приказал Джордан, начиная раздражаться. — Эдриан вот-вот появится. Я не хочу заставлять его ждать.
— Я снова забыла об Эдриане.
Учитывая то, что ждет меня в ближайшие несколько часов, будет ли разумно оставаться в сознании? Разве мне хотелось отдавать себе отчет в том, что со мной будет происходить? Не лучше ли оставаться бесчувственной и безучастной?
И все равно я не могла заставить себя это сделать. Я упрямо трясла головой, что еще больше его раздражало. В конце концов он схватил меня за шею и затолкал таблетку мне в глотку, вливая туда же вино, пока я не стала захлебываться. Ничего не оставалось, как проглотить, и как только она проскользнула, Джордан кивнул с мрачным удовлетворением.
— Оставайся здесь, — велел он мне. — Я сообщу, когда мы будем готовы начать.
— Хорошо.
Я кашляла и отплевывалась.
— И поправь макияж. А то все потекло и размазалось.
Он вышел вон, а я рухнула на постель, тихая как мышка. Я услышала, как он вошел в гостиную и включил музыку.
Лекарство подействует очень быстро, и я не могла допустить, чтобы оно затуманило или стерло память. Я выдвинула ящик комода и, к своей радости, обнаружила блокнот. Я вырвала из него листок, затем взяла ручку, пошла в ванную и заперла дверь.
Сверху посередине я написала сегодняшнюю дату и время, когда раздался телефонный звонок. Затем я написала: «Кто-то мне звонил. Они волновались и пытались узнать, как я, но Джордан солгал, сказал, что я в Колорадо и что я не хочу с ними разговаривать. Они и до этого звонили много раз, но Джордан все время вешал трубку. Если позже я начну сомневаться, а был ли звонок, так вот: я действительно его слышала. Это на самом деле случилось. Это не плод моего воображения и не сон. Я должна узнать, кто это был, и сказать, что я в беде».
Учитывая страх и растерянность, это, наверное, был самый смелый поступок, на который я когда-либо отваживалась. Эмоции зашкаливали: я испытывала то страх, то возбуждение. Я свернула записку вчетверо и засунула ее на дно своей косметички. Затем как ни в чем не бывало стала подкрашивать губы и наносить румяна, словно это был обычный вечер.
Наркотик начал действовать, вокруг сгущался туман. Я положила руку на крышку ящичка с косметикой, радуясь, что записка внутри. Теперь я была спокойна, потому что знала, что она напомнит мне о главном — о том, что на кону моя жизнь.
Глава 24— У тебя не очень хорошо получилось, Мэг. Надо было лучше постараться.
— Знаю, Джордан. Извини.
— Слишком медленно и скучно. Тебе нужно быть более непосредственной и непредсказуемой.
Он как раз просматривал нашу новую с Эдрианом запись. Он сделал ее несколько дней назад и теперь увлеченно разбирал со мной каждую деталь. Юмор заключался в том, что практически в каждом кадре я была в абсолютной отключке. Он проводил со мной работу над ошибками: заставлял внимательно смотреть запись, а сам тем временем отмечал то, что ему не нравилось, и говорил, что именно в следующий раз нужно сделать иначе.
Блин, да он просто чокнутый!
Было пару моментов, когда мне изрядно досталось, но в остальном все не так уж плохо. Эдриан был хорошим любовником, делал все досконально и четко, а главное — не было в нем той жестокости и садизма, характерных для Джордана. Он тоже был очень привлекательным: ослепительная улыбка, фантастическое тело. То, как он изображает африканскую страсть, несет даже определенное эстетическое удовольствие.
В лучших традициях порножанра мое лицо видно не было: просто безликое обнаженное тело, которое трахал Эдриан. Порой даже казалось, что это вовсе не я. Находясь в состоянии прострации, я начинала сомневаться, что это проходит со мной, — так было легче это смотреть. Равнодушно наблюдая за этим со стороны, я не паниковала и не краснела.
Кассета закончилась, Джордан встал, вышел в прихожую и надел пиджак. Признаться, я была удивлена. Был конец дня, а он уже много недель не оставлял меня дома одну. Он брал работу на дом, часами просиживал у себя в кабинете, проводя телефонные конференции, отвечая на электронные сообщения и корреспонденцию.
Время от времени заглядывал Эдриан, еду и спиртное нам доставляли на дом, причем, когда приходил разносчик, меня запирали в шкафу в спальне. Джордан не давал мне ни с кем разговаривать, боялся, что я тайно суну кому-то записку или начну молить о помощи незнакомых людей. Да я и не собиралась. Я выглядела такой изможденной и неряшливой, словно недавно сбежала из психушки. Это было пугающее зрелище, к тому же я была морально раздавлена, чтобы предпринять попытку, которая, я знала, будет пресечена на корню. Новое наказание и унижение я не переживу.
— Куда ты? — спросила я.
— На улице отличная погода. Мне нужно проветриться.
