Расслабьтесь. Пусть мысли и чувства приходят и уходят; пребывайте в ясности, возникающей, когда вы просто смотрите, не увлекаясь тем, что видите. Поэтому-то и рекомендуется сначала практиковать полноту внимания и самадхи. Когда вы достигнете состояния спокойствия и готовности, тогда вы созреете для знания и глубокого понимания танца пустоты и проявлений. Как только вы уловите проблеск этого танца, не удерживайте его. Отпусти́те. Как свой первый проблеск сущностной любви.
Работа в команде
Конечно, в любом формате учений – устных или письменных – парамиты объясняются каждая по отдельности. Но в самой практике они работают вместе, как одна команда. К примеру, чтобы практиковать терпение, требуется усердие; медитацию – дисциплина; нужна какая-то мудрость, чтобы проявлять щедрость, приносящую настоящую пользу другим существам. В большинстве случаев две-три парамиты, а то и больше, действуют сообща.
К слову, совсем недавно я задержался в Лондоне из-за облака вулканической пыли, извергавшейся из вулкана в Исландии. В сожалению, я не ясновидящий. Забронируй я билет на рейс всего четырьмя часами ранее, смог бы спокойно улететь на ретрит по медитации, который должен был проводить в Калифорнии.
Я жил в маленьком отеле и на протяжении нескольких дней – как и остальные застрявшие пассажиры, – смотрел по телевизору репортажи о ситуации с закрытым воздушным пространством и слушал объявления о том, что аэропорт Хитроу возобновит работу через два, четыре, шесть часов. С каждым таким сообщением я послушно брал свои чемоданы и спускался в холл, где нам объявляли, что аэропорт будет закрыт ещё несколько часов; тогда я снова поднимал свой багаж в номер и ждал очередного объявления.
Спустя несколько дней я устал сидеть и ждать и решил прогуляться. Проходя по холлу отеля, я услышал разговор между тремя женщинами. Две из них жаловались, как невыносимо было это ожидание, а третья сказала: «Что ж, в этой ситуации нам остаётся только ждать и смотреть, что будет дальше».
Как только я услышал её слова, мне полегчало, и в то же время я подумал: «Ничего себе, какой замечательный пример совместной работы парамит!». Принятие ситуации являлось неким проявлением мудрости, осознаванием того, что, несмотря на серьёзность, эти обстоятельства были временным явлением. Ожидание было выражением терпения. Наблюдение как продолжительное усилие являло собой пример усердия. Кроме того, женщина проявила своего рода щедрость, делясь этой здравой мыслью с другими дамами. Выйдя на улицы Лондона, я почувствовал, что она помогла и мне.
Почему?
Потому что заставила вспомнить о причинах, по которым я продолжаю учить. Не всегда комфортно проводить по девять-десять месяцев в разъездах по всему миру.
История гласит, что когда Будда обрёл просветление, он и представить не мог, как передать другим то, что он открыл. Тогда вокруг него собрались боги и богини и побудили его найти способ обратиться к стольким страждущим существам, научить их воссоединяться с искрой, открывать свои умы и сердца. Уверяю вас: ни боги, ни богини не посещали меня в Бодхгае и не просили дать учения. Это был друг, которого я встретил в Таши Джонге.
Сначала я вёл себя нерешительно, но по мере того как приходило всё больше людей, я стал видеть в них желание научиться залечивать эмоциональные раны, восстанавливать связь с внутренней искрой, которую они хоть и ощущали в себе, но никак не могли к ней прикоснуться. Сперва у меня не очень хорошо получалось, но, видя надежду и проблеск понимания на их лицах, едва заметное расслабление их тел, я стал понимать, что, каким бы несведущим учителем я ни был, я был в состоянии помочь этим людям осознать присущие им возможности, зажить полноценной жизнью и создать такие отношения друг с другом и окружающим миром, о которых они мечтали.
Если это значит, что я должен проводить много месяцев в разлуке с женой и детьми – так тому и быть. Когда на меня упал тот лист в Бодхгае, я наконец понял: моя жизнь – не моя собственность. Она принадлежит миллиардам существ, жаждущих пробудиться и по-настоящему ощутить теплящуюся в них искру света и любви.
Сейчас я делаю то, о чём лет двадцать назад не мог и подумать. Я путешествую по всему миру. И преподношу учения так, чтобы они лучше всего подходили сидящим передо мной людям.
Я строю мосты и делаю всё, что в моих силах, чтобы помочь людям поверить в их прочность.
14
Доверие
Доверие – это, пожалуй, самое главное качество, необходимое для того, чтобы понять и начать практиковать учения Дхармы. Доверие раскрывает сердце и даёт возможность открыть ум.
Я усвоил важный урок доверия в первый год пребывания в Таши Джонге. Кхамтрул Ринпоче всё ещё достраивал монастырь. Одно из строительных мероприятий заключалось в том, чтобы наполнить статуи драгоценными объектами, такими как древние реликвии и священные тексты, которые Ринпоче удалось вывезти из Тибета в Индию до того, как их могли бы уничтожить. Поскольку я был маленького роста (и в то время очень худым), меня попросили залезть в статуи и поместить внутрь эти священные предметы.
Иногда, когда Ринпоче что-либо требовалось, он просил меня сходить в его комнату и принести из чемодана, который там хранился, нужную ему вещь. Я даже не могу вам описать, насколько грандиозным это было событием, когда возглавляющий монастырь лама давал двенадцатилетнему мальчишке ключи от своих личных покоев и просил достать вещи, привезённые из Тибета с риском для жизни.
«Ого! – подумал я. – Он мне доверяет».
Помимо реликвий и текстов, в комнате было какое-то количество денег – подношения на строительство монастыря.
И хотя я их заметил, у меня ни разу не возникло желания украсть даже самую малость.
Почему?
Доверие Ринпоче пробудило во мне сущностную любовь. Я любил его, отчасти потому что он был добрым и мягким человеком. Но было кое-что ещё. Он воплощал собой сущность любви. Ринпоче не делал различий между двенадцатилетним мальчишкой и монахом, многими годами старше и заслуживающим большего доверия. Для него не было разницы. Он относился ко мне с таким же уважением, какое проявлял по отношению ко взрослому человеку. Он строил мосты прямо из своего сердца.
Жаль, что я так и не смог многому у него научиться: Ринпоче умер через два года после моего поступления в Таши Джонг. Многие учителя заняли его место в моём сердце: Целванг Риндзин, мой отец, Дилго Кхьенце Ринпоче и Адеу Ринпоче. Я никогда не сумею отплатить за их доброту, смогу лишь передать другим уроки, которые они мне преподали: уроки открытости, ясности, терпения, щедрости и усердия; уроки того, как обрести веру в собственные способности и как важно делиться этой верой с другими – возводить мосты через мнимые препятствия и делать всё возможное, помогая другим их переходить.
Я убедился в том, насколько важно доверие, в конце визита Адеу Ринпоче в Индию в 1980 году. Я сопровождал его в путешествии до границы между Непалом и Китаем. Он провёл в Индии и Непале больше года и был очень добр и открыт. Я мог запросто задавать ему множество вопросов. Я не большой интеллектуал, не схватываю всё, как другие, с первого раза. Поэтому постоянно прошу разъяснений, потом практикую ответы, а если сомневаюсь, то снова спрашиваю. Адеу Ринпоче – среди всех тех учителей, которых мне посчастливилось встречать, – был особенно снисходителен ко мне и моим бесконечным вопросам.
