Поэтому полностью доверяй пространству, в котором появляются все феномены. Будешь доверять – и твои органы чувств будут распахнуты. Ясность и устойчивость сольются воедино».
Я увидел такую же безмятежную, неизменную открытость в своём отце примерно за год до его смерти. Было ясно, что его физическое здоровье ухудшалось, и я решил почаще его навещать и проводить с ним больше времени. В тот период, несмотря на то, что тело его слабело, он приступил к новому проекту по расширению и переустройству храма в Наги Гомпе, где люди выполняли ритуалы, молились и медитировали. (На самом деле мой отец всё время что-то строил и расширял. Он никогда специально не собирал на это деньги. Люди просто оставляли деньги в качестве традиционного подношения за учения или благословения, и в какой-то день он заявлял: «О! Здесь достаточно, чтобы это построить или починить».)
Один из проектов заключался в сооружении алтаря для огромной статуи Тары, женского воплощения сострадания. Такие статуи считаются очень ценными объектами поклонения и обычно помещаются в своеобразный стеклянный шкаф для защиты от пыли. Отец попросил меня помочь закончить эту работу, и в какой-то день я пошёл посмотреть, как продвигались дела. Поскольку статуя была очень большой, рабочие, устанавливавшие стеклянную витрину, вынуждены были использовать две горизонтальные стеклянные секции. Но эти секции соединялись как раз на уровне глаз Тары, так что глаз практически не было видно.
Я поднялся к отцу, чтобы рассказать о проблеме и спросить, как поступить. Он, конечно, был в своей маленькой комнате, где спал и где давал учения. Дверь была не заперта, но входной проём – зашторен. Я слегка отдёрнул штору и увидел, что он медитировал. Не желая его беспокоить, я опустил штору и подождал несколько минут. Потом подумал: «Может, он уже закончил», – и снова заглянул внутрь. Отец по-прежнему спокойно и расслабленно сидел и медитировал. Я подождал и опять заглянул – и так четыре или пять раз.
Спустя полчаса я начал мёрзнуть, стоя на проходе, и подумал, немного эгоистично: «Так, вообще-то это не моя забота. Это его монастырь, и я работаю для него. Почему бы мне просто не войти?». И в то же время мне было любопытно увидеть его реакцию: выйдет он из медитативного состояния, чтобы уделить внимание практическим вопросам, или же – что, как я слышал, свойственно великим мастерам, – его медитация была настолько открытой и свободной, что, не выходя из этого состояния, он предельно правильно и точно отреагирует на любую окружающую его ситуацию.
И я вошёл, обратившись к нему официально.
«Ринпоче».
Он спокойно посмотрел на меня, не изменив взгляда или выражения лица – никакого знака, что он оторвался от медитации и имеет дело с вторжением. Я рассказал ему о проблеме, попросил совета, и он дал мне кое-какие указания. И пока я пятился к выходу, он продолжал так же спокойно сидеть. Не было ни единого признака того, что он прервал состояние концентрации или уравновешенности или что ему нужно было возобновлять свою практику. Не было никаких «снаружи» или «внутри». Он ничуть не менялся, медитируя или давая мне совет относительно неурядиц на стройке. Он был настолько ясным и открытым, но при этом не было ни малейших признаков того, что он намеренно удерживает эту ясность и открытость; они были частью его существа, непринуждённые и непрерывные.
Это было для меня величайшим уроком. Обратившись тогда к отцу и слушая его инструкции, я осознал, что концентрация – это не попытка на чём-либо сфокусироваться, это пребывание в обширном «нецентрированном центре», из которого ты совершаешь все действия.
Кроме того, это фундамент для следующей парамиты.
Мудрость
В итоге мы подошли к шестой парамите. Как праджня с санскрита, так и шераб с тибетского обычно переводится как «мудрость».
Важно отметить, что существует два вида мудрости. Первая представляет собой способность различать, интересоваться, задавать вопросы, обобщать полученную информацию, анализировать её и принимать решения. Каждый человек, если только у него нет каких-либо физических или генетических изъянов и нарушений, обладает этой обычной мудростью, базовым интеллектом и способностью отличать феномены друг от друга.
Мы всё время что-нибудь анализируем: прикидываем расстояние между машинами или изучаем окружающих людей, пытаясь определить их настроение. Зачастую мы автоматически проводим этот анализ на подсознательном уровне.
Второй вид мудрости называется «трансцендентной», или «запредельной», что, пожалуй, проще понять как кульминацию прозрения, выражающуюся в способности видеть по существу взаимозависимую, преходящую и иллюзорную природу относительной истины и фундаментально открытую, ясную и неограниченную природу абсолютной реальности. Это умение различать между фантазиями и проекциями – нашими историями о «я» и «других» – и истинной природой вещей. Это проницательное восприятие, позволяющее увидеть пространство за облаками, безусловную любовь за слоями привычных программ идентификации и непонимания, основанного на страхах и надеждах.
И одновременно это интуитивное понимание того, что проявления способны возникать благодаря тому, что есть фон пустоты; что облака видятся как надвигающиеся и уносящиеся благодаря фону пространства; что именно благодаря когнитивным и эмоциональным навыкам, обретённым во время приключений с разными измерениями собственного «я», мы можем воссоединиться со своей истинной природой и раздуть из искры пылающий костёр.
Итак, для практики трансцендентной мудрости нам необходимо намеренно возродить в себе аналитический потенциал. Мы должны распознать тот пытливый аспект своего ума, то самое любопытство, которое побуждало нас расти, развиваться и познавать мир.
Как это сделать?
Обычная мудрость – то, что мы можем назвать интеллектом или разумом, – искажена предубеждениями, предвзятостью, надеждами, страхами, прошлым опытом, жёсткими идеями. Поэтому, начиная практиковать трансцендентную мудрость, мы сперва анализируем того, кто анализирует. Мы используем практики медитации для того, чтобы обострить свой природный интеллект, распознать предубеждения, предвзятость и прочее, придя к более чёткому пониманию привычных программ интерпретации опыта.
Как недавно выразилась одна моя ученица: «Это как учиться смотреть на мир без солнцезащитных очков. Ты всё время носишь очки, вроде хорошо видишь, но всё, что ты видишь, слегка окрашено в цвет стекла очков. Практикуя эту парамиту, мы словно снимаем очки. Может, глаза и не способны выдержать такой яркости в течение долгого времени, но зато какие цвета! Сперва от них кружится голова, но потом любопытство берёт верх. Ты хочешь видеть всё это буйство красок. Хочешь узнать, как выглядит мир, когда он не окрашен целиком в зелёный».
Аналогичным образом, мы должны развивать устойчивость в трансцендентной мудрости, проблеск за проблеском. Сначала нужно распознать её в собственном опыте, а потом усовершенствовать с помощью медитации и практики. Как только мы достигнем необходимого уровня устойчивости в этой мудрости, мы сможем смотреть на мир без очков.
