Уэстон
Кирстен что-то бормотала сквозь сон, лежа у меня в объятиях. Пришло время принять последнюю дозу лекарств. Врачи хотели, чтобы я усвоил еще один коктейль из химических элементов перед тем, как лягу под нож хирурга завтра утром.
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросила Анжела, подливая прозрачную жидкость мне в капельницу.
– Как рок-звезда, – соврал я.
На самом деле меня мутило и немного кружилась голова.
Анжела рассмеялась.
– Ты выглядишь сильным и здоровым. – Женщина улыбнулась, достала из-под халата стетоскоп и приложила к моей груди. – И ритм сердца в норме.
И вроде бы ничего не изменилось, но почему-то ее слова внушали мне надежду. Она нахмурилась, спрятала стетоскоп и положила руки мне на грудь. Женщина закрыла глаза, и, могу поклясться, я увидел, как по ее щеке пробежала слезинка.
Великолепно, значит, от этих чертовых таблеток у меня теперь еще и галлюцинации.
Я почувствовал, что у меня распухает язык и показал пальцем на горло. Анжела сразу же убрала руки и еще что-то добавила в капельницу. Через несколько секунд все вернулось в норму.
– Это анафилактическая реакция, – развела руками медсестра. – Скорее всего от твоих лекарств, но я добавила в систему эпинефрин, теперь организм справится.
– Эпи-что?
– Просто заумное слово, которым обозвали препарат против аллергии, – подмигнула мне Анжела. – И прости, пожалуйста. Просто я никак не могу понять. Твое сердце… У тебя пульс сегодня гораздо сильнее и четче, чем вчера, я даже решила проверить это ладонями. И это на самом деле странно. – Она покачала головой. – В любом случае, Уэстон, мои поздравления. Это была последняя доза твоих лекарств.
– Мне не нравится слово «последняя».
Анжела тепло улыбнулась.
– Запомни мои слова, иногда конец – это всего лишь новое начало.
– Спасибо, Анжела.
Она кивнула и вышла из палаты.
Я разглядывал волосы Кирстен, в которых во сне запутались мои пальцы. Когда на пряди попадал свет, они отливали золотом. Я закрыл глаза и приложил прядь ее волос к губам. Она была гладкой, как шелк.
– Ты снова ведешь себя странно и нюхаешь мои волосы, – пробормотала Кирстен заспанным голосом.
– Не странно, – возразил я.
– Очень странно, – отозвался со стула Гейб. – Я все видел, и у меня тоже ощущение, что ты ведешь себя не совсем адекватно.
– Да блин, это же и есть романтика! – почти закричала Лиза.
– И что из этого? Так вы, ребята, все это время не спали? Когда медсестра давала мне лекарства? Вы только изображали, что спите?
– Какая медсестра? – Гейб обвел взглядом комнату. – Где?
– Она была здесь.
Я показал на капельницу, исправно поставлявшую жидкость мне в вену – каждая новая капля лекарства давала о себе знать болезненным покалыванием.
– Странно… – Лиза озадаченно поскребла всклокоченную после сна голову. – Я никого не видела, а еще…
– А еще, – перебил Гейб, – ты дважды уснула под «Мстителей». Так что, положа руку на сердце, мы не можем беспрекословно доверять твоим словам, даже если ты говоришь о том, что видела собственными глазами.
– Ну спасибо, братец, – фыркнула Лиза и закрыла лицо курткой. – Итак, – она повернулась к нам с Кирстен, – чем мы будем заниматься сегодня вечером?
– Понятия не имею, Брейн, а чем ты хочешь заняться?
– Пинки! Сегодня мы точно попробуем захватить мир! – прокричала Кирстен, лежа у меня в объятиях.
Гейб так сильно расхохотался, что я уже начал опасаться, что парень свалится со стула.
Я и сам рассмеялся, а Лиза все это время смотрела на нас с таким видом, словно она была единственной не сумасшедшей в комнате.
– Это же из мультика про Пинки и Брейна[16], – Гейб похлопал ее по ноге. – Не знаешь? Да что за детство у тебя было?
