Книга Роботы наступают: Развитие технологий и будущее без работы - Мартин Форд

4 марта 2013 г. вышел выпуск журнала Time со статьей Стивена Брилла «Горькая пилюля» (Bitter Pill), обозначившей главную тему этого номера. Автор подробно проанализировал силы, стоящие за непрекращающимся ростом расходов на здравоохранение в США, а также рассказал о конкретных случаях вопиющего завышения цен, включая, например, наценку 10 000 % на ацетаминофен, который вы легко можете купить без рецепта в ближайшей аптеке или супермаркете Walmart. Наценка на стандартный анализ крови, который в рамках Medicare стоит всего $14, составляла $200 и более. Цены на компьютерную томографию, за которую клиенты Medicare платят приблизительно $800, раздувались до $6500 и выше. В одном из случаев подозрения на сердечный приступ, который на самом деле оказался обычной изжогой, обернулось расходами в размере $17 000 — и это не включая гонорар врача!{225}

Несколькими месяцами позже журналистка The New York Times Элизабет Розенталь выступила с серий статей на ту же тему, рассказав, в частности, о случае, когда обычная рана, которую можно было зашить тремя простыми стежками, обошлась более чем в $2000. Еще один пример — мазок клея на лбу малыша, который обошелся его родителям более чем в $1600. Наконец, с еще одного пациента взяли почти $80 за небольшой флакон местного обезболивающего, который стоит всего $5 в любом интернет-магазине. Розенталь также отмечает, что больница, которая закупает такие препараты оптом, скорее всего, заплатила за этот флакон куда меньше, чем взяла с пациента{226}.

Оба репортера пришли к выводу, что, как правило, источником грабительских поборов является подробный, но при этом весьма запутанный — а часто еще и секретный — перечень цен под названием «главный прейскурант» (сhargemaster). При ознакомлении с ценами в этом прейскуранте создается ощущение, что они ничем не обоснованы и не имеют никакого отношения к фактическим издержкам. Единственное, что можно утверждать с большой долей уверенности, это то, что цены в нем очень-очень высокие. И Брилл, и Розенталь констатируют, что в наиболее вопиющих случаях злоупотребления жертвами больниц становятся незастрахованные пациенты. Обычно больницы требуют от таких людей оплаты полной стоимости лечения и зачастую сразу же нанимают коллекторов или даже подают в суд при отсутствии у пациента возможности или желания оплачивать больничные счета. Но дело не только в больницах: даже крупные медицинские страховые компании все чаще при выставлении счетов используют тарифы, представляющие собой цены из больничного прейскуранта с небольшой скидкой. Другими словами, сначала расходы завышаются — в десятки, а во многих случаях и в сотни раз, — а затем к ним применяется скидка, скажем, 30 % или даже 50 %, величина которой зависит от умения страховой компании договориться с больницей. Представьте, что вы покупаете литр молока за $5, договорившись о 50 %-ной скидке от указанной в прейскуранте цены $10. Поэтому нет ничего удивительного в том, что больничные счета являются самым главным фактором непрекращающегося стремительного роста медицинских расходов в США.

История учит нас, что между развитием технологий и эффективным функционированием рыночной экономики существует тесная взаимосвязь, которую можно охарактеризовать как гармоничный симбиоз. Благоприятные рыночные условия стимулируют появление значимых инноваций и непрерывный рост производительности, т. е. тех двух сил, которые определяют наше благополучие[40]. Это не является секретом для самых проницательных (которым при обсуждении этого вопроса, вероятнее всего, придет в голову пример Стива Джобса и iPhone). Проблема в том, что рынок медицинских услуг функционирует неправильно, а значит, какие бы новые технологии ни внедрялись, это не приведет к снижению издержек до тех пор, пока в этой отрасли не будут решены проблемы системного характера.

Кроме того, многие, я думаю, не до конца понимают, что такое рынок медицинских услуг и как именно на нем должны применяться эффективные рыночные механизмы ценообразования. Для большинства здравоохранение — обычный потребительский рынок: если бы только мы могли убрать с дороги страховые компании и в особенности государство, переложив бремя ответственности за принятие решений и оплаты расходов на потребителя (или пациента), это бы привело к тем же инновациям и результатам, которые имели место в других отраслях (здесь снова уместно упомянуть Стива Джобса).

Однако правда в том, что здравоохранение просто нельзя сравнивать с другими рынками потребительских товаров и услуг, что уже более полстолетия не является секретом ни для кого. В 1963 г. лауреат Нобелевской премии экономист Кеннет Эрроу написал статью, в которой подробно разъяснил, чем услуги в сфере здравоохранения отличаются от прочих товаров и услуг. Среди прочего Эрроу подчеркивает в своей работе тот факт, что медицинские расходы исключительно плохо поддаются прогнозированию и часто достигают уровня, при котором потребители просто неспособны покрывать их из своих текущих доходов или эффективно планировать их заранее, как это происходит с другими видами расходов. Медицинскую услугу невозможно попробовать перед покупкой; это не то же самое, что зайти в салон связи и подержать в руках все интересующие вас смартфоны. При этом, разумеется, нельзя забывать об экстренных случаях, когда пациент находится без сознания или рискует умереть. Да и сам по себе этот вид деятельности настолько сложен и требует такого количества специальных знаний, что вряд ли стоит ждать принятия такого рода решений от обычного человека. Приравнивать пациентов к медицинским учреждениям неправомерно, и, как отмечает Эрроу, «обе стороны осознают это информационное неравенство и выстраивают свои взаимоотношения исходя из этого знания»{227}. Из чего можно сделать вывод, что по причине высокой стоимости, непредсказуемости и сложности основных медицинских процедур наличие той или иной страховой модели имеет ключевое значение для системы здравоохранения.