— Кто? — изумился Габриэль.
— Девушки… парни.
— Ты кого-то себе уже присмотрела? — Габриэль взял Сашу за подбородок и сделал страшные глаза. — Я ревную!
Первый за долгое время поцелуй показался невероятно сладким. Сашу обволокло нежным бархатным покрывалом. Она в упоении закрыла глаза и вдруг почувствовала что-то необычное. Яркий, чистый солнечный свет проникал даже сквозь сомкнутые ресницы. В его прикосновении было столько тепла, затаенной бушующей страсти, свободы, радости и чего-то еще, отчего невыносимо затрепетала душа. Нежным маленьким, только что вылупившимся птенчиком, впервые раскрывшим глаза и увидевшим — мир! Серебристый «пежо» несся по грунтовой дороге, мелкие камешки стучали о дно. Саша и Габриэль сидели на заднем сиденье тесно обнявшись, а навстречу им неслась Африка. Вернее, она не неслась, а медленно, величаво проплывала мимо. Вдоль дороги двигались босые люди, одетые в яркие, но уже не такие красивые, как на встречавших Сашу людях, одежды. Многие женщины несли на головах огромные узлы и вели за руки ребятишек. Шли в основном женщины и дети, мужчин не было видно, если не считать патрульных.
— Куда они идут? — поинтересовалась Саша.
Рука Габриэля под ее ладонью чуть дрогнула.
— Это беженцы.
— Разве война не закончилась?
— Да, подписано соглашение о перемирии, у страны теперь новый президент. Он — хуту. И большинство постов тоже принадлежит хуту…
Саша вопросительно посмотрела на Габриэля, не понимая, хорошие это новости или плохие.
— Значит, у тебя сейчас нет работы? — осторожно спросила она.
Габриэль засмеялся:
— Политика и женщины друг друга плохо переносят. Думаю, это конкуренция! — Он ласково коснулся губами ее плеча. — Нет, у меня есть работа. Как раз потому, что я уважаю женщин больше, чем политику. Я работаю на очень хорошую женщину, настоящего специалиста. Агата тоже хуту, но хорошо относится к тутси. Премьер-министр считает, что все должны быть руандийцами, не важно, хуту или тутси.
— Ты работаешь на премьер-министра? — Саша не на шутку была удивлена.
— О, у меня очень маленькая должность. — Габриэль сантиметра на три раздвинул большой и указательный пальцы. — Но моя мама очень гордится мной.
— Я тоже тобой горжусь, — весело сказала Саша и без перехода добавила: — Значит, нам будет где жить?
— Нет, моя принцесса, мы будем жить у мамы. Пока. Но я обещаю, что у тебя будет свой дом.
Саша замолчала. Глядя в теплые любимые глаза, было нестрашно слушать обещания, которые, как известно, расточаются мужчинами с непринужденностью прорвавшейся канализационной трубы.
Машина въехала в черту города, но Саша этого не заметила. Убогие глинобитные хижины с крытыми соломой крышами: Одноэтажные домики, неуловимо напоминающие российские пригородные дачные постройки. Неширокие улицы с двумя полосами движения и ни одного светофора. Вскоре появились признаки настоящего города: красивые автомобили, ухоженные, правда, сплошь одноэтажные дома, витрины магазинов (некоторые были разбиты) и снова множество военных.
Странное чувство раздвоения реальности: напряженный воздух, будто вибрирующий от нарастающего чувства опасности, и уютная атмосфера в хрупкой скорлупке автомобиля. Становилось понятным, почему Саше пришлось добираться до Кигали кружным путем. Она хорошо запомнила только первую промежуточную посадку в Каире. Первое столкновение с другим континентом. Но то была не Африка, а всего лишь древние распахнутые ворота в другой мир. Настоящая Африка была здесь. Сквозь напускной европейский лоск столицы просвечивало живое, израненное войной черное тело.
Глава 37
Оказывается, в Африке тоже бывают дожди!
Они шли по ночам, добросовестно барабаня по черепице, иногда навевая сны, а чаще — пробуждая воспоминания о далекой родине.
— Ты приехала в самый мокрый сезон, — смеялся Габриэль, укутывая Сашу. А она сбрасывала с себя ненужное одеяло и выходила на улицу. Ей хотелось ощутить прикосновение мокрых, вовсе не холодных освежающих капель. Габриэль выходил следом, они садились за стол на открытой веранде и смотрели на огни ночного Кигали. Дом Жозианны — матери Габриэля — находился на холме, и оттуда открывалась панорама на спящий город. Дрожащая ночь окутывала все таинственной пеленой, в ней плавали далекие смутные огоньки, напоминающие пламя свечи. Во влажной темноте раздавались странные звуки. Саша долго принимала их за птичьи крики, пока Габриэль не спросил, нравится ли ей… лягушачий концерт.
Однажды тишину разорвал сухой треск. Саша подняла удивленное лицо, удерживаясь от предположений, так как не желала снова попадать впросак. На лицо Габриэля легла тень, словно он вдруг отодвинулся в тень пальмы. Саша придвинулась. Страх холодной лапкой скользнул за пазуху, сразу стало зябко и неуютно.
— Моему брату Жану Пьеру предложили работу в горах. Там есть кофейная бельгийская плантация. Я хочу, чтобы ты поехала туда и взяла с собой Мишеля. Мама поедет с вами.
— Я не хочу никуда ехать. Я только что приехала!
— Саша! Ты понимаешь, что это были выстрелы?
— Какие выстрелы?
— Сейчас. Эти звуки…
— А! А я думала, что это снова какая-то африканская лягушка.
— Ты — моя маленькая девочка… Я не могу оставить вас здесь. Сестра, другие родственники говорили мне, что я должен оставить тебя в России. Сейчас в Руанде очень опасно…
Саша слушала Габриэля, сжав под столом руки. Было невыносимо думать, что какие-то посторонние люди могли повлиять на ее судьбу.
— Тогда ты должен поехать с нами!
— Извини. Я должен тебе сказать. Бельгийцы предложили работу мне, но я отказался. Работа с премьер-министром очень важна для меня. Она — настоящий лидер, только такие люди, как Агата, смогут привести страну к согласию. Она — хуту, но в ее аппарате работает много тутси. Я считаю, что все должны иметь равные права, и потому согласился работать на Агату, хотя многие мои соплеменники считают, что это предательство «дела тутси».
Безнадежно заныли руки. Саша обняла Габриэля, положила голову ему на плечо. Возможно, все это и было очень важно… для страны, но не для Саши.
— Если все так хорошо, почему ты хочешь, чтобы я уехала?
— Ненадолго. Пока все не успокоится.
— Я сделаю, как ты хочешь, — сказала Саша и отвернулась.
Утром Габриэль уехал на работу. Саша осталась одна. Последняя попытка навести должный порядок, когда она, засучив рукава, взялась за мытье полов, закончилась неудачей. Она жутко напугала слуг и переполошила свекровь. Вечером за общим ужином Жозианна сидела опустив глаза до тех пор, пока Габриэль не пояснил:
— Саша, мама просит не делать больше работу, которую должны делать слуги.
Жозианна подняла голову и радостно кивнула.
