Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
— Слыхал, Лавруха? Парень-то верно все понял!
— Отвлеклись мы, батюшка, а время-то идет, — Лавру дедовы воспоминания были неинтересны — давно все знал и сам.
— А ты что, спешишь куда, сынок? — ласково поинтересовался Корней.
— Так люди же за тыном уже две ночи провели. Все уже своих холопов, наверно, разобрали, только наши остались. Идти надо, батюшка, людей по жилью разводить, наши же холопы!
— Эх, Лавруха, Лавруха…
Дед сокрушенно покачал головой и вдруг рявкнул что есть мочи:
— Невместно сотнику!!!
Мишка и Лавр вздрогнули от неожиданности, за дверью кто-то испуганно шарахнулся.
«Подслушивают нас, что ли?»
— Это твой, Михайла, дружок — Афоня — обрадовался, вприпрыжку побежал холопов забирать, а мне невместно, — Корней почему-то адресовался внуку, а не сыну. — Лавруху вот пошлю, но не сейчас, а завтра. Сегодня Татьяна с Анной родню разместят. Ужин бабы накроют в самой большой горнице, все семейство вместе соберется. А холопами завтра займемся. Или послезавтра. Должна быть разница между холопами и родней! И разницу эту должны увидеть и понять все! Переночевали две ночи за тыном, переночуют и еще раз, а то и два.
Дед расстегнул кожух и, повозившись, сбросил с ноги протез, показывая, что рассчитывает сидеть долго, потом продолжил, уже не повышая голоса:
— Лавруха, ты послезавтра поедешь верхом, в броне и с мечом за тын. Возьмешь с собой Роську, Матвея… и кто еще из мальчишек сможет верхом ехать. Тоже в бронях и при оружии. Разговоры особенно не разговаривай, посмотри, кто как устроился. Отбери десять хозяев, у которых в семье порядок, ночлег хорошо устроен, дети и скотина обихожены, в общем, десять лучших — сам разберешься. Этих десять семей отправим на выселки. Там все в упадке: сгнило, заросло, — вот самых ухватистых туда и пошлем.
«Вот так, сэр! Почти слово в слово то, что вы Афоне насчет невербального ряда объясняли. Ни слова не говоря, даже сам не показываясь, сразу же вываливает на людей кучу информации. Всем бывшим куньевцам — разницу между родней сотника и чужими. Родне — как их положение выгодно отличается от положения других бывших односельчан. Новым холопам — что попали они к военным людям, что до сотника им, как до Бога, и что оценить их здесь умеют по достоинству чуть ли не с первого взгляда. Даже ратнинцам — что род Лисовинов к приобретенному богатству относится спокойно, без суеты. Управленец Божьей милостью. Или учили хорошо. Только есть ведь вещи, которым не научишь, управление — это только наполовину наука, а наполовину искусство».
— А у господина сотника, — продолжал дед, — и другие дела есть, вот, к примеру, с ученым человеком Михайлой Фролычем о книжной премудрости потолковать. Давай, Михайла, дальше рассказывай, только ты уж как-нибудь книжную премудрость с жизнью соединяй, а то не сразу и поймешь, о чем ты толкуешь. На чем мы остановились-то?
— На том, какая цель у князя Ярослава была, — напомнил Мишка.
— Ага! Кхе… — дед поерзал, устраиваясь поудобнее. — Не знаю я, сам думай.
— Смотри, деда, славяне живут в этих местах испокон веку, еще со времен до Рождества Христова, — Мишка решил зайти издалека, благо дед, облегчив душу криком и командным тоном, был расположен послушать. — Были у них какие-то свои порядки, обычаи. Сейчас уже не узнаешь точно, только легенды сохранились. Здесь — на Днепре, Припяти и их притоках — проходила северо-восточная граница славянских земель. Постепенно разошлись на разные племена: поляне, древляне, дреговичи, кривичи… Значит, порядки и обычаи изменились, ведь у разных племен они хоть немного, но были разные.
Два с половиной века назад сюда пришли варяги. Взяли полянский Киев, подчинили другие племена, заставили платить дань, но князья пока почти у всех оставались свои. Опять порядки изменились. Прошло еще около ста лет, и княгиня Ольга разгромила княжество древлян, а дреговичей вообще с трех сторон зажали: с севера полоцкие князья, с юга киевские, с запада волынские. Было ведь время, когда Туровские земли Волыни принадлежали. И не стало у славянских племен своих князей, а стали киевские князья сажать к ним родню — Рюриковичей. Еще раз порядки сменились. А потом внук Ольги Киевской Владимир Святой крестил Русь. Правда, это только так говорится, что сразу всю Русь, на самом же деле…
— И опять порядки изменились! — прервал дед. — Я тебе что велел? Ближе к жизни! А ты? Еще Евангелие нам тут пересказывать начни. Все четыре сразу.
— Погоди, деда, вот прямо сейчас про нас речь и пойдет. Я к чему веду? К тому, что людям только кажется, что жизнь неизменна. Живем, мол, по заветам предков, а на самом деле…
— Да понял я, понял! Дальше давай.
— Сел на киевский стол Ярослав Мудрый. Порядки, которые были в то время в нашей округе, ему не нравились. Христианство не приживалось, дань дреговичи платили, но кто его знает: правильную или неправильную? Поди пересчитай по лесам число дымов или рал! Ладно, городища, а лесные хутора, малые веси? Изверги так и вообще ушли из рода — и поминай как звали. Волхвы народ мутят, по дорогам ездить опасно, да волынцы через Горынь посматривают, а то и наезжают, ляхи и угры наведываются. Князь с дружиной раз в год здесь появлялся — в полюдье. Дань собрал — и назад. Да глубоко не заходил, а то можно было и не выйти.
Надо было порядки менять. Рубеж с Волынью прикрыть, смутьянам и татям окорот дать, хоть сколько-то твердых христиан на этих землях поселить. Так и появилась наша сотня и село Ратное. Вот и выяснили мы цель Ярослава — изменить жизнь в Погорынье так, как это было выгодно великому князю киевскому. И мы этой цели достигли! — Мишка выдержал паузу и спросил: — А теперь скажи нам, деда, устраивает ли нас сложившийся порядок?
— А то сам не знаешь!
— Не устраивает, — подтвердил очевидное Мишка. — Значит, надо менять! Только сначала крепко подумать, какой порядок нам нужен. Дядька Лавр ведь железо в горн не сует, пока не знает, что именно он ковать собирается. Так и ты: что ты из нашей Погорынской земли выковать намерен?
— Кхе! Нашей, говоришь? — дед молодецки расправил усы. — А что? И нашей! Кроме нас, эту землю никто удержать за собой не сможет. Исчезни наша сотня — тут такое начнется!
— Давай тогда, деда, сразу и определим границы наших земель, чтобы потом уже к этому не возвращаться, — «взял быка за рога» Мишка. — Западная граница понятно — по реке Горынь, а остальное?
— Северная граница тоже понятно — там, где Горынь в Припять впадает, — дед расстелил на полу свой оружейный пояс. — Это Припять, — дед требовательно пошевелил пальцами в воздухе, сын и внук догадливо распоясались и сунули Корнею в руку «материал» для макета местности. — Вот так в Припять впадает Горынь, — пояс Лавра прилег одним концом к поясу деда, а другой конец загнулся на запад. Дед ткнул в него пальцем и пояснил: — Но верховья Горыни не наши — волынские, значит, по Горыни получается верст семьдесят пять — восемьдесят.
«Это ж примерно километров восемьдесят. Нехило!»
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
