– Поехали, – крикнул он водителю и отключился.
Ехали долго, и Антон сумел немного поспать. Он очнулся, только когда машина увязла в грязи в полукилометре от фермы и стала страшно гудеть и дергаться, пытаясь вырваться из плена. Грязь была непролазная. Водитель снял туфли и носки, закатал брюки и пошел за трактором. Пока Антон его ждал, вся его одежда пропиталась запахом навоза. Сначала Антона даже тошнило от запаха, но потом он немного привык. От холодного воздуха, который свободно гулял по степи и, залетая в открытые окна, проветривал машину, Антону стало легче. Он решил не пить сегодня больше ни при каких обстоятельствах.
Вернулся водитель с трактором. Вместе с трактористом они подцепили «Волгу» на трос и тянули ее так прямо до фермы. Руководство и доярки, стоя у коровника, терпеливо ждали, наблюдая, как райкомовская «Волга» прыгает по ухабам за трактором. В руках у одной женщины был хлеб с солью. У другой – трехлитровая банка молока.
Когда машина остановилась и трактор заглох, Антон вытащил ногу и поставил на землю. Потом вылез и посмотрел на испачканные грязью туфли. «Хорошо, что хоть я не в своих любимых замшевых лоферах от Prada», – подумал Антон. Он встал на ноги и выпрямился, смущенно улыбаясь робко поглядывающим на него людям.
Потом, по едва заметной команде директора, навстречу ему вышли розовощекие доярки с угощением. Антон отломил кусочек хлеба от круглого каравая, посолил его и проглотил, потом взял в руки трехлитровую банку с молоком и стал пить. Доярки начали петь песню и хлопать в ладоши, подбадривая его. Но это ему не помогло – выпить всю банку он не смог. Чьи-то руки забрали у него недопитую банку, накинули на плечи белый халат и стали обнимать его. Руки были мужские и женские. От них приятно пахло коровами и травой. Кто-то хлопал. Кто-то пел. У Антона сложилось впечатление, что его встречают так, словно он вернулся с войны или сбежал из вражеского плена. Ни слова не говоря, Антон сразу направился к трибуне, которую он заметил краем глаза в конце коровника.
Все пошли за ним, чавкая грязью. Коровы равнодушно жевали солому и мочились толстой желтой струей прямо под себя. На Антона и делегацию они никак не реагировали. В их глазах простиралась широкая степь, заросшая молодой зеленой травой.
Антон забрался на трибуну и начал говорить без предисловия. Он рассказывал селянам о ловле форели, о корабельных соснах, из которых Петр I делал свои корабли, о непролазной тайге и лечебном корне женьшеня, о реке Амур и тиграх, занесенных в Красную книгу, в общем, выдавал все, что знает о тайге и БАМе, начиная от школы и до настоящего времени. Когда его запал иссяк, он остановился и предложил задавать вопросы.
Доярки смущались и краснели, но молчали, исподлобья посматривая на Антона.
– …Сибирь – прекрасное место. Чистые реки и девственные леса. Я сам видел по телевизору, – сказал он просто.
Одна из доярок набралась смелости и задала вопрос:
– А как там с мужиками? А то мы тоже – девственны.
Все засмеялись, включая руководство и несколько коров.
– Мужиков там будет больше комаров, – заявил Антон. – Обещаю.
– Нам это нравится… – послышались выкрики из толпы.
Антон поднял руку вверх:
– БАМ – это отличная возможность завести новые романтические знакомства. Вспомните, например, «Сибириаду» и другие фильмы. Полно примеров. Я устану перечислять.
– А коровы там будут?
– Нет. Коров там не будет.
– А кого мы будем доить? – закричала толстая доярка в черных кирзовых сапогах.
– Мужиков! – ответила ей другая.
Все снова стали смеяться. Антон почувствовал себя свободно и легко, словно был среди друзей.
Тоненькая молодая доярка с ясными голубыми глазами вдруг сказала неуверенно:
– Я бы, девочки, наверное, поехала бы… – и тут же зажала ладонью свой рот.
Все стали над ней подшучивать и незлобно посмеиваться, девушка покраснела до мочек ушей и опустила глаза.
Антон посмотрел на нее и подумал про себя, что на БАМе шансов устроить свою личную жизнь у этой красавицы будет гораздо больше, чем здесь, и сказал:
– В конторе лежат образцы заявлений. Так что дело за вами…
Затем он слез и пошел к выходу, стараясь не упасть на обоссанную коровами скользкую землю. По дороге его перехватил директор совхоза и предложил пройти в кабинет для личного разговора в узком кругу особо избранных.
– Я не могу, – ответил Антон. – Работы много.
– От чистого сердца, – сказал директор и приложил руку к груди.
Видно было, что они долго готовились к встрече и потратили немало сил.
Назревала серьезная и долгая пьянка.
Но приехать к Наташе и ее отцу в первый рабочий день в лежачем состоянии Антон позволить себе не мог.
Он остановился и заглянул в глаза директору. В его круглых карих глазах плясали черти и громко били в бубны своими маленькими кривыми руками-копытцами. Там пели цыганки в красных шалях, наброшенных на плечи, и извивались блудницы, обливая свои голые бесстыжие тела молоком… Вино и водка там лились рекой…
И все это промелькнуло в глазах директора в одно мгновение. Он даже не разжал губ и ничего не произнес, только прижимал руку к груди и сверлил Антона умоляющим взглядом.
Антон положил руку ему на плечо и сказал:
– Агрохолдинг. Я должен быть через два часа на совещании в агрохолдинге.
Директор мотнул головой, словно конь, – он не знал такого слова, а спросить стеснялся.
– Агрохолдинг, – сказал Антон с ампломбом. – Меня там ждут с выступлением. Серьезное партийное задание!
И пошел дальше. Все расступились, и, шлепая по грязи и высоко задирая ноги, Антон дошел до машины и залез на заднее сиденье.
Потом их с километр тянул трактор на буксире, пока под колесами «Волги» не оказался асфальт. И тогда водитель нажал на газ, и машина рванула вперед, как ужаленная.
Все это время Антон смотрел в окно и видел, как заходит солнце, как его лучи нежно касаются его ресниц. В салоне продолжало вонять навозом, хотя, по идее, уже не должно было. Тогда Антон открыл окно, стянул туфли с ног и выкинул их на обочину.
Запах прекратился.
Когда машина въехала в город, Антон первым делом занял денег у водителя, зашел босиком в обувной магазин и купил себе туфли фабрики «Скороход», на размер больше, потому что других не было. Поле чего сел в машину и велел везти его домой.
Во дворе дома он увидел кур, сушащееся на веревке белье и машину Виктора с поднятым капотом. Тот копался в моторе, задрав кверху тощую задницу в модных клетчатых штанах. На переднем сиденье машины лежал большой букет цветов. Видимо, Виктор не дотянул до дома Наташи несколько метров, когда мотор заглох. Антону даже стало жалко его.
