– Правильное решение, – кивнул отец.
– И ты сообщаешь мне об этом только сейчас?
– Ты должна была принять его сама, иначе оно не было бы правильным. Понимаешь?
– Ну, раз ты так говоришь…
– Думаю, у тебя все будет хорошо. Бен не тот, кто тебе нужен. А может, я просто хочу себя в этом убедить, чтобы не чувствовать ответственности.
– Ответственности за что?
– За тебя. Ты сама не понимаешь, какое ты сокровище. А я должен был тебе объяснить.
Я взяла отца за руку. Отца, которого любила больше всего на свете. Его и маму.
– Папочка…
– О нет, в ход пошла тяжелая артиллерия!
– Я переезжаю домой. Не потому, что мне страшно, а потому, что больше не боюсь. Я хочу быть здесь.
Папа кивнул. Он видел: я говорю правду. Потом подумал о чем-то своем, и его лицо сделалось печальным.
– Слишком поздно, детка.
– Да, нашу землю уже не спасти, но я куплю новую. И я заставлю Джейкоба вернуть мне права на название «Последняя капля».
– Ничего не выйдет. Даже если Джейкоб согласится, совет директоров этого не допустит.
– Тогда я заставлю вернуть мне права на «Си-бемоль». Если, конечно, ты не против, чтобы я использовала это название.
– А если против?
– Спрошу разрешения у мамы.
– Упрямее человека в жизни не видел, – покачал головой отец. – И это не комплимент.
– Ты мне поможешь?
– Если объяснишь, почему решила остаться.
В памяти всплыли мамины слова: «Хорошо подумай, прежде чем от чего-то отказываться». В сущности, именно так я и поступила – переключилась на нечто иное, на отношения с Беном, на жизнь вдали отсюда. И хорошо, что переключилась. В результате я смогла измениться и вновь захотела вернуться на виноградник. Вновь поняла, что он для меня значит. Много лет назад я отказалась от любви, которую считала слишком опасной, слишком рискованной. А потом приехала сюда и вспомнила, что это и есть настоящая любовь. Я вспомнила, каково просыпаться в Сономе по утрам или сидеть ночью на крыльце домика винодела. Вспомнила, как зачаровывали меня здешние люди, звуки и запахи, едва я впускала их в свою душу. Как по-прежнему зачаровывает меня вино. Бесстрашная половина моей натуры мечтала стать частью всего этого, пусть и не могла ничего контролировать. Бесстрашная половина моей натуры не хотела упустить шанс построить такую жизнь, в которой я буду не успешной, а счастливой.
– Помнишь, как совсем маленькой ты пришла ко мне и объявила, что хочешь стать виноделом? Когда ты передумала, я вздохнул с облегчением.
– Почему?
– Потому что это такая жизнь, которую невозможно контролировать. Ты делаешь все, что в твоих силах, но в конечном счете тебе ничто не подвластно.
Я придвинулась ближе.
– Разве это не относится к любому стоящему делу?
Я постаралась, чтобы мои слова не прозвучали насмешливо, потому что твердо верила в их истинность.
Папа улыбнулся.
– Не умничай: не к любому.
– Назови хоть одно исключение.
– Производство часов. В нем все поддается контролю.
– Почему мне кажется, что нечто подобное я уже слышала?
– Я пытался убедить тебя стать часовщиком. Даже возил как-то в древнейшую часовую мастерскую Сан-Франциско, чтобы показать, как работает мастер.
– Серьезно?
– Ты никак не могла научиться определять время. Я подумал: а вдруг поможет?
– И что, помогло?
– Не особо.
Отец закрыл глаза. Он устал. Я потрепала его по руке, готовясь уйти и позволить ему отдохнуть. Позволить маме отдохнуть рядом с ним.
– Итак, ты остаешься, а я уезжаю. Отправляюсь путешествовать по морю. Ненавижу море, но все-таки еду.
– Зачем же так над собой издеваться? – со смехом спросила я.
– Это единственный способ попасть туда, куда мы хотим.
Отец посмотрел на меня, желая убедиться, что я поняла: родители не планируют жить в Себастополе. По крайней мере, не на тех условиях, на которых я надеялась: виноградник спасен и все в нем по-прежнему.
– Но у тебя все будет замечательно. Ты станешь отличным виноделом. По той же причине, по которой так и не стала хорошим водителем.
– По какой же?
Отец пожал плечами, словно это было и так очевидно.
– Никто понятия не имеет, что ты делаешь, но в конечном итоге ты оказываешься именно там, куда хотела попасть.
Я улыбнулась, приникла к его плечу и расплакалась.
– Только, пожалуйста, без слез. А над вождением все-таки стоит поработать.
Отец указал на дверь: по коридору шла мама.
– Давай поговорим о другом мужчине, пока мама не пришла.
– Каком мужчине?
– А то она поднимет шум.
– О ком ты?
– О Джейкобе, разумеется.
Я ткнула в него пальцем.
– Не нарывайся!
– Послушай, если не хочешь говорить об этом, так и скажи. «Папа, закрой рот» – и все.
– Дело не в Джейкобе.
– В каком-то смысле в Джейкобе. Если задуматься, все началось именно с него: бизнесмен решает купить у винодела виноградник. Свадьба отменяется. Дочь сходит с ума.
– Это ты сошел с ума!
– Успокойся. Я же не говорю, что ты выйдешь за него замуж…
– Вот и хорошо.
– Но если что, шатер у нас есть.
Я обняла отца. Обняла и почувствовала исходящую от него силу, которой не могла получить больше нигде.
Отец прижал меня к себе, потом улыбнулся, отвел у меня со лба прядь волос и сказал:
– Ты мой любимый ребенок.
– Ты всем нам так говоришь.
– Что же, от этого мои слова не становятся менее правдивыми.
Свадьба
На нашем винограднике давно собирались отпраздновать свадьбу и наконец отпраздновали.
Спустя пять дней после моей несостоявшейся свадьбы родители предстали перед самодельным алтарем. Папа надел джинсы и спортивный пиджак, мама – голубой берет. Тот самый, который был на ней, когда она познакомилась с папой. Когда он случайно сел к ней в машину, да так из нее и не вышел.
Церемония была неофициальная, ведь формально родители не разводились. И все же в ней чувствовалось нечто торжественное. Финн поженил их в присутствии друзей, которыми они обзавелись за время жизни в Себастополе. Родители пригласили всех местных виноделов, в том числе Джейкоба. Сюзанна с Чарльзом тоже прилетели.
