В апреле 1972 года заводской мастер, осуществлявший общий надзор на предприятии Бетти, заболел. Она «изобрела» сокращенный способ пайки, что позволяло ей выполнять норму на три с половиной часа раньше. В мыслях она уже была в том времени, которое начиналось после работы. «Если бы она так не спешила покончить с работой, она никогда бы этого не изобрела». После выполнения нормы она ушла с работы под каким-то предлогом. Человеку, замещавшему заболевшего мастера и не знакомому с ситуацией, это поначалу не показалось странным. Когда через несколько недель он все же что-то заподозрил, он сообщил об этом инженеру Фреду Даттлеру и «застукал» Бетти, задержавшуюся в туалете перед тем, как отправиться дальше (подкрасить губы, сменить блузку и проч.).
Даттлер: Куда это вы собрались в таком наряде?
Бетти: Это вас не касается.
Мастер: Уже несколько недель вы уходите с работы раньше времени.
Бетти: С чего это вы вообще взяли, что я куда-то ухожу? Я имею право на маленький перерыв, чтобы освежиться.
Даттлер: Вы выполнили свою норму на сегодня, из чего я и сделал заключение, что вы собираетесь уходить.
Бетти: Вот как? И это дает вам право врываться в дамский туалет? Я требую сейчас же покинуть дамский туалет.
Мастер: Это заводская территория.
Даттлер: Так вы признаетесь, что собрались улизнуть пораньше?
Мастер: Так же, как вы это делаете — я заметил — уже несколько недель.
Бетти: Норму я сдала.
Даттлер: Я уже переговорил с начальником отдела. Вы уволены без предупреждения.
Бетти: За то, что сдала норму полностью?
Даттлер: Вы покинули свое рабочее место раньше времени без разрешения.
Бетти: Это вместо того, чтобы радоваться той куче деталей, которые я вам притащила.
Даттлер: Что нас должно радовать — не ваша забота. Сейчас же покиньте территорию завода.
Мастер: Вам запрещено здесь появляться.
Бетти забыла об этом отвратительном завершении рабочего дня, как только встретила в кафе «Эльдорадо» своего Дюппельмана. Немного позднее они занялись взаимной сортировкой своих тел и нервных окончаний. И год спустя его уже стареющие ноги и руки не раздражали Бетти. Он старался, и даже когда Бетти не было рядом, он подолгу и проникновенно думал о ней. «Жил да был гусар верный, он любил свою девушку целый год примерно». В тех случаях, когда Дюппельману не приходило в голову никаких развлечений для Бетти-Кушетки, он обещал ей что-нибудь на будущее.
Почти год спустя после увольнения Бетти — случившееся было ей безразлично, она могла обойтись без пайки так же, как могла бы обойтись и без работы официантки, которую она теперь выполняла, — Дюппельман и Бетти отправились на теплоходике по Майну. Грязная вода, остававшаяся за кормой, не годилась для купания, рыбы в ней тоже не было, но для того, чтобы отражать солнечные лучи, она все еще годилась. Дюппельман жалел, что не взял солнечные очки. Глаза болели от солнечных переливов на воде.
Бетти потела под солнцем. Затененная корма их не привлекала, потому что ветер заносил на нее дым от мотора, это повредило бы коже Бетти. Все это было им уже известно по предыдущим поездкам. Ничего другого не оставалось, как терпеть, пока поездка не окончится. По возвращении в свою квартиру Дюппельман с удовольствием тут же улегся бы спать. Он лег на подушку, закрыл глаза: «Хорошая подготовка для завтрашнего дня, полного писанины». Бетти, для которой этот день еще не был «прожит», положила ноги поперек его тела, принялась засыпать его вопросами: «И что ты будешь писать в этих бумагах завтра? Что там тебе написали твои противники?» Коротко ответить на вопросы не получалось. Дюппельман, опасавшийся за свой необходимый сон, который должен был начаться не позднее полуночи, ответил с закрытыми глазами: «Если я начну отвечать на твои вопросы, раньше двенадцати не кончить. Ты, я вижу, еще не устала?» Бетти почувствовала, что над ней «иронизируют». Она заплакала. Теперь Дюппельман мог о сне забыть. Он снова направил свою мысль на Бетти, лицо которой находилось в нескольких сантиметрах от его лица. «Когда я умру, я уже не смогу на нее смотреть. Так что я не могу упускать возможность на нее посмотреть. Так что не буду терять времени и посмотрю на нее сейчас».
Дюппельман: Скажи-ка, а вот детали, которые ты паяла ускоренным способом, работают так же, как и обычные?
Бетти: По крайней мере так же. Вообще-то они работают лучше.
Дюппельман: Проверь-ка, не использует ли фирма твой ускоренный метод.
Бетти: Да уж они не дураки.
Дюппельман: Надо бы знать это наверняка.
Бетти: Для чего это надо знать наверняка?
Дюппельман: Надо бы знать.
Бетти: Я же там не бываю. Да меня без пропуска и не пустят.
Дюппельман: Но ты же можешь спросить кого-нибудь из работниц.
Бетти (с одной стороны, обрадованная, что завязался продолжительный вечерний разговор, что Дюппельман уже не такой усталый, с другой стороны, ее не радовала перспектива опроса бывших коллег, это ей казалось пустым делом): И что я у них должна спрашивать?
Дюппельман: Паяют ли они детали теперь по твоему ускоренному способу.
Бетти: Ну допустим, они паяют по моему ускоренному способу. С практической точки зрения понятно. Я бы сказала: совершенно ясно, что они используют этот способ.
Дюппельман: Мне все равно, что тебе ясно. Я хочу знать определенно, используют ли они ускоренный метод.
Бетти: Ты мне не веришь?
Дюппельман: При чем тут «веришь»? Я хочу знать, используют ли они ускоренный метод.
Бетти (добродушно): Ну тогда я могу спросить.
Для Бетти это был удачный вечер, потому что теперь Дюппельман был совершенно бодр и думал о ней, а не о своих завтрашних бумагах.
Так и есть, фирма использовала изобретенный Бетти способ пайки. Дюппельман написал соответствующий документ.
«Глубокоуважаемые господа, от имени и по поручению моей доверительницы, Элизабет Денеке, я обращаю ваше внимание на следующее обстоятельство (следует изложение сути дела). Прибыль, полученная вами в результате применения изобретения моей доверительницы, размер которой я поручу оценить независимому эксперту (его выбор я оставляю за собой), с момента подачи данного заявления подлежит выплате моей доверительнице как незаконное обогащение (§ 812, 818, разд. 3 Гражданского кодекса) с учетом процентов. Фактом увольнения моей доверительницы вы сами обозначили ее изобретение как не относящееся к регулярной работе вашего предприятия. Тем самым изобретение не может быть квалифицировано как изобретение предприятия, право на которое могло бы принадлежать вам. Исключив действия моей доверительницы из производственного процесса, вы сами подтвердили, что речь идет о частном изобретении моей доверительницы. Мне поручена реализация иска по возмещению незаконной прибыли моей доверительнице…»
