— Вы работали в СД? — спросил я.
— Так же, как и вы, оберштурмбаннфюрер, хотя позже меня перевели в кадровую службу гестапо, — позволил себе скромную улыбку Вахман. — А до этого, так же как и вы, служил в Баварской политической полиции.
— Вот как? — воскликнул я. — Так вы мой земляк из Мюнхена?
Я изобразил на лице радость, но на самом деле испытал чувство беспокойства. Так Вахман все-таки пришел к нам из гестапо! Надо его прощупать тщательнее.
— Заходите ко мне как-нибудь на рюмку коньяку, — пригласил я. — Вспомним старые времена и совместных знакомых.
— Благодарю, оберштурмбаннфюрер! — поблагодарил Вахман. — Непременно!
Я вышел из кабинета Вахмана, достал сигарету и закурил. Я точно где-то видел эту физиономию. И явно не в здании БПП в Мюнхене. И не в здании СД в Берлине. Что-то связанное с очень важным для меня… Но я никак не мог вспомнить. Но я знал, что в конце концов вспомню.
* * *
Едва я вернулся в свой кабинет, как зазвонил телефон внутренней связи: это был дежурный.
— Телефонограмма из штаба командующего «Руссланд-Митте», оберштурмбанфюрер!
— Читайте!
— «Штаб Высшего руководителя СС и полиции (ХССПФ) «Руссланд-Митте», 22 августа 1942 года, 21 час 35 минут. Для начальника объекта «База 500», командира отдельного батальона специального назначения СД «Люблин 500» СС-оберштурмбаннфюрера Герлиака. Срочно, секретно. В соответствии с приказом ХССПФ «Руссланд-Митте» вам надлежит прибыть на совещание офицеров СД и полиции в Минск, в штаб ХССПФ 23 августа к 18 часам. Подписано лично СС-обергруппенфюрером фон дем Бахом».
— Принято в 22 часа пять минут, — ответил я, взглянув на часы. Если русский десант еще не разгромлен, поездка в Минск довольно рискованна. А авиаслужба батальона с двумя самолетами еще не прибыла, застряв на аэродроме Варшавы. Придется ехать через Волковыск. Я приказал передать шоферу и Махеру приказ о готовности к выезду с объекта в 9 часов утра, захватить личное оружие, гранаты и сухой паек. На время моего отсутствия функции командира батальона возлагаются на начальника штаба.
* * *
К четырем часам дня мы без всяких приключений добрались до Минска. Я сразу направился к Штадле разведать обстановку, но того не оказалось на месте. Через час мне удалось его отловить, но Штадле не был расположен к разговору.
— Зайдите ко мне после совещания, Герлиак, — предложил он. — Тогда все и обсудим в спокойной обстановке.
— А что мы будем обсуждать на совещании? — закинул я удочку.
— Ничего особенного, — улыбнулся Штадле. — Бах в присутствии своих офицеров решил высказать неудовольствие по поводу работы СД и полиции Вайсрутении. Но Готтбергу все это слушать не с руки и весь гнев Баха придется принять на себя оберштурмбаннфюреру Штрауху.
— А разве Штраух заместитель Готтберга? — удивился я. Как ни крути, но за порядок на территории генерального комиссариата Вайсрутения отвечал начальник СД и полиции Вайсрутении, — то есть именно СС-группенфюрер фон Готтберг.
— Нет, он подчиняется начальнику айнзатцгруппы «А» доктору Пифрадеру. Готтберг рассудил: раз акциями против евреев в районе Слоним — Коссово руководила айнзатцгруппа «А», — то есть Штраух, — то именно ему и надо бороться с русским десантом. Думаю, что в этом вопросе Готтберг заручился поддержкой генерального комиссара Вайсрутении Коха, — иначе он не стал бы так демонстративно игнорировать коссовские события. Ну, его можно понять: события крайне неприятные и каждый захотел бы на его месте увернуться от ответственности. А бедняге Штрауху придется отдуваться! Ну, он приехал сюда делать карьеру, так пусть получит по полной!
Штадле дружески хлопнул меня по плечу и добавил:
— Вам-то что переживать, Герлиак? Вам надо охранять ваш секретный объект — и точка! Мой совет: воспользуйтесь совещанием, чтобы оговорить себе свободу действий в прилегающем к зоне безопасности объекта районе. Бах вас поддержит и ни Готтберг, ни тем более Штраух ничего не смогут поделать!
* * *
Совещание у Баха началось ровно в шесть вечера. Присутствовали человек десять: офицеры штаба Баха и командиры подчиненных полицайфюреру «Руссланд-Митте» подразделений. Единственным посторонним был шеф СД и полиции Минска СС-оберштурмбаннфюрер Штраух. По странному порядку, заведенному в нашем Рейхе, каждый исполнял не те обязанности, которые вытекали из наименования его должности, но те, которые либо определило указанием (зачастую всего лишь устным) вышестоящее начальство, — либо те, которые в силу личных амбиций (или обстоятельств) удавалось (или приходилось) получить. Штраух подчинялся не Генеральному комиссару или полицайфюреру Вайсрутении (как следовало бы начальнику СД и полиции Минска), а непосредственно командиру айнзатцгруппы «А»; именно подчиненные ему подразделения в настоящий момент находились в районе Слоним — Коссово, — то есть в районе действия русского десанта, — поэтому Бах явно намеревался сделать Штрауха крайним в случае каких-либо осложнений.
Совещание открыл Бах краткой речью, в которой со свойственной ему основательностью четко обозначил поднимаемый вопрос:
— Господа! Все вы знаете, что три дня назад произошло из ряда вон выходящее событие: в нашем глубоком тылу, в каких-нибудь ста километрах от границы Рейха русские высадили десант. Самое печальное, что десант застал врасплох СД и полицию Вайсрутении. Полицайфюрер Вайсрутении СС-группенфюрер фон Готтберг в связи со сложившейся в районе Коссова ситуацией был вынужден обратиться к рейхсфюреру СС с просьбой о помощи. Рейхсфюрер распорядился мне оказать необходимое содействие с целью блокирования и ликвидации русского десанта в кратчайший срок. Именно для получения представления о реальной обстановке в указанном районе и определения необходимых сил средств для выполнения задачи я и собрал сегодняшнее совещание. Обстановку нам обрисует оберштурмбаннфюрер Штраух, которого я специально для этого и пригласил на совещание. Прошу, оберштурмбаннфюрер!
Штраух поднялся с места и нервно воскликнул:
— Группенфюрер! Прежде всего я хочу отметить, что никто не возлагал на меня руководства операцией по ликвидации русского десанта!
— А разве я говорил об этом? — не дал ему развить тему Бах. — Я имел в виду лишь то, что подчиняющиеся вам полицейские формирования проводят в данном районе специальные операции и вполне естественно именно эти полицейские формирования использовать в первую очередь для ликвидации русского десанта.
— Это вполне разумно, — согласился Штраух. — Но дело в том, обергруппенфюрер, что полицейские подразделения вооружены лишь легким стрелковым оружием и даже к этому оружию не имеют достаточного количества боеприпасов.
Однако и на этот раз Бах не дал изворотливому Штрауху развить тему.
— Я еще два дня назад, как только узнал о высадке десанта, распорядился всем находящимся в этом районе частям, которые подчиняются непосредственно мне, оказать всю необходимую помощь полицейским частям по первому же их требованию. Я приостановил переброску частей в район Витебского коридора, которые направлялись в распоряжение командира 201-й полицейской дивизии генерал-лейтенанта Якоби. Мы надеялись наконец заблокировать этот проклятый коридор самое позднее до конца сентября, но теперь этот срок отодвинулся минимум на месяц. Вдумайтесь: еще месяц русские будут беспрепятственно засылать через Витебский коридор диверсантов и осуществлять их регулярное снабжение. Вы понимаете, что хотя бы в силу этого необходимо покончить с коссовской проблемой как можно скорее? Хочу напомнить, что при ликвидации диверсионных подразделений первейшим делом является локализация. Поэтому конкретизирую, что мы хотим сейчас от вас услышать: каким образом организована блокада района и что вы собираетесь предпринять для разгрома десанта?
