Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Дина считала, что зарплаты Костиной с гонорарами за научные публикации им вполне хватает. Сама она тоже получала хорошо: теперь, когда настали новые времена, ее назначили заведующей лабораторией, не требуя выполнения нелепого условия с исправлением анкетных данных. Кроме того, их семейный бюджет был прикрыт надежным тылом…
* * *
Много лет тому назад, перевозя в отремонтированную дачу старую мебель из квартиры, они обнаружили много интересных вещей в ящиках шкафов, столов и комодов. И в частности, огромный кофр, обтянутый трудноопределимого цвета сафьяном, предназначенный для переноски шляп, битком набитый облигациями послевоенных лет.
Дина вспомнила, как в детстве они с подружками играли в магазин, используя в качестве денег разномастные и разноразмерные бумажки с замысловатыми завитушками и орнаментами по краям, картинками в духе трудового героизма и цифрами с множеством нулей. Слово «облигация» в ту пору было синонимично слову «бумажка», и, если взрослые употребляли это слово в разговоре, оно всегда звучало уничижительно. «Опять бумажками зарплату выдали», — слышала Дина часто. Мама объяснила ей как-то, что облигациями нынче выдают часть зарплаты и что когда-нибудь, возможно, вернут по этим бумажкам настоящие деньги в обозначенных на них суммах. Многие не хранили их, не веря в то, что через много лет можно будет получить обещанное. Но Динина мама хранила. И Костины бабушка с дедушкой, как оказалось, тоже.
Когда Дина с Костей скрупулезно пересчитали все до последней малюсенькой бумажки достоинством в десять рублей, они присвистнули от изумления. В коробке лежало целое состояние: почти триста пятьдесят тысяч старыми деньгами. В переводе на новые получалось тридцать пять, и это была не менее фантастическая сумма, если даже не более — ведь неизвестно, что там со старыми деньгами, а на новые можно было бы купить шесть автомобилей «жигули»!
Кроме этого клада, выкопанного из недр бабушкиной мебели, у Кости была сберкнижка, которую открыла все та же бабушка и на которую она складывала деньги, регулярно присылаемые сыном на содержание ее внука. На счете скопилась тоже весьма приличная сумма, которую Дина с Костей иногда потряхивали, покупая у Мишиных родителей под покровом страшной тайны то франки, то марки, то фунты стерлингов, которые тратили потом в «Березках» или «Альбатросах» на всякие приятные мелочи жизни, предназначавшиеся исключительно для несоветских граждан.
А в прошлом году началась активная выплата займов по облигациям тех лет, что скопились в бабушкиной сокровищнице, и Дина с Костей погасили уже приличную часть этих «бумажек».
Вот Костя и собирался потратить свой капитал в совместном с другом предприятии. Собственно, против этого Дина не возражала. Особенно после того, как Мишины родители, прекрасно знавшие ситуацию в стране не только изнутри, но и снаружи, в непринужденном разговоре описали все возможные перспективы ее дальнейшей истории и порекомендовали не хранить деньги ни на сберкнижках, ни в чулках, а перевоплощать их во что-нибудь более надежное. Мероприятие своего сына они поддерживали и морально, и материально и Костино участие в нем тоже одобряли.
Но Костя рвался не только делать денежные вложения, он собирался бросить преподавание и научную работу и податься в бизнесмены.
* * *
— Почему ты во мне сомневаешься? — Он начинал уже закипать, стоя над раковиной и орудуя картофельным ножом.
— Потому что ты никогда этим не занимался. — Дина нервно курила в форточку. — Ты так же далек от экономики, как Мишка от науки. А в своем деле не одну собаку съел.
— Если повар нам не врет!.. Вот он и поможет мне на первых порах!
— Но отвечать потом тебе, а не Мишке! Потом-то будет каждый за себя!
— Дина! Я всегда был тихим и покорным, но сейчас, если ты не согласишься, я буду шуметь! Ты не даешь мне реализовать свой потенциал!
— Давай! Реализовывай! Только без меня.
— А! Так ты меня бросаешь?! Ну-ну! Тебя же ничего не держит! Ты же не жена мне!
— Не жена! И брошу.
— Нет уж, дудки! Это я тебя бросаю! Прямо сейчас! — Он швырнул нож на стол, сорвал с себя передник и повернулся к Дине.
Дина нервно загасила недокуренную сигарету и резко двинулась к Косте. Она подошла, взяла нож, быстрым движением расстегнула пуговицу джинсов и стянула их с Кости.
— И что ты с этим делать будешь? — все еще кипя, спросил он Дину.
— Засушу и на стенку повешу, — глядя ему в глаза, ответила она.
И Костя уловил в ее взгляде те самые искры, которые так любил, которые сводили его с ума.
— Стоп-стоп-стоп! — сказал он, прижимая ее к себе обеими руками. — Тогда уж лучше в более достойном виде отрезать. Вот-вот… сейчас… еще немножко… — Костя возбужденно целовал Динину шею, плечо, ухо. Он знал, что сейчас она выдохнет со стоном, запрокинет голову…
В прихожей раздался звонок.
— Гошка… ключи забыл, — выдохнула Дина и оправила волосы и одежду.
— Не мог чуть позже… паршивец, — заворчал Костя и вышел из кухни, застегивая на ходу штаны.
Он вернулся очень скоро с телеграммой в руках.
— Отец умер.
— Боже мой!.. — только и сказала Дина.
— Долго пожил… крепкий был мужик. Девяносто два года… и бабуля моя из долгожителей, в девяносто пять… ушла.
Дина подошла к Косте и обняла его:
— И ты долго жить будешь. Правда?
— Будь спокойна, молодой вдовушкой тебе не стать!
— Ты ж меня бросать собрался. — Она посмотрела на него почти серьезно.
— Ой, правда… — оживился Костя. — А я и забыл… как-то у нас это даже очень неплохо уже получаться начинало…
Дина вывернулась из крепких ладоней, сжавших ее бедра.
— Поедешь? — спросила она.
— Надо бы, — садясь за стол, сказал он. — Все уже быльем поросло… почти сорок лет прошло. Мать — беспомощная старуха, что ее теперь судить?.. Все тогда сделали то, что хотели. И я в том числе.
* * *
И они полетели на похороны втроем.
Костя надеялся, что смерть главы семейства примирит, наконец, всех. И хоть сам он уже давно не держал ни на кого ни обиды, ни тем более зла, Серафима по-прежнему желчно огрызалась в письмах, отвечая отказом на просьбы и уговоры Кости. Какая заноза могла засесть в сердце женщины, сполна получившей свое, что и по прошествии стольких лет упоминание о давно потерявшей актуальность и смысл формальности приводило ее в такое бешенство?..
Гоше предложили выбор: летишь или остаешься? Гоша сказал: полечу. Он так ни разу не увидел ни деда, ни бабки.
Первый вопрос о них он задал года в четыре. Костя сказал тогда:
— Твоих бабушку и дедушку заколдовала Снежная королева, и у них вместо сердца теперь кусочки льда, и живут они очень-очень далеко, в ее царстве. Это очень печально, но ничего не поделаешь.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
