— Значит, им придется осуществить свой план до того, как корабль покинет Торбей.
— Какой план? Что вы имеете в виду? И кто это они?
— Они — это ваш настоящий предатель и участники заговора, намеревающиеся помочь Бонапарту бежать из ссылки до того, как приговор будет приведен в исполнение.
— Это исключено. Он охраняется днем и ночью. Он на борту корабля в центре британской гавани, окруженной дюжиной бригантин с пушками.
Эмори мрачно покачал головой.
— Я видел порт, корабли и все, что происходит вокруг «Беллерофонта», и могу сказать, сэр, что при желании поднимусь на борт, пройдусь по палубе, где находится Бони, и мы оба уйдем незамеченными.
— Вы заблуждаетесь.
— Не думаю. И чтобы доказать вам это, я поднимусь на борт «Интрепида».
— «Интрепид» находится под такой же сильной охраной.
Эмори вскинул бровь.
— Я намерен выйти на нем в открытое море до утреннего прилива.
Бэрримор остановил на нем холодный, оценивающий взгляд.
— Сделайте это, сэр, и я с радостью буду стоять на палубе рядом с вами.
— Сначала нужно попасть на борт, — проворчал Шеймас. — Не думаю, что это так же легко, как совершить прогулку вокруг порта.
Бэрримор и великан ирландец обменялись любопытными взглядами. Кивнув, Бэрримор начал развязывать шелковый галстук.
— Дайте мне более подходящую одежду, сэр, и я охотно предложу вам свою помощь независимо от того, что вы предпримете.
Эмори взглянул на Бэрримора и кивнул Шеймасу.
— Принеси что-нибудь из одежды. И верни ему пистолет: нас семеро, и нам нужно как можно больше оружия.
— Вы забыли обо мне, — тихо сказала Аннели. Все, кто был в комнате, воззрились на нее. Ее плащ соскользнул с плеч, и она осталась в тонком шелковом платье и легких туфельках. На лице все еще оставался грим, а в волосах пестрели блестки. Странно было видеть эту нежную, хрупкую девушку в столь мрачном месте, в обществе этих далеко не элегантных мужчин, к тому же требующую выдать ей пистолет. Воцарилось неловкое молчание. Первым его нарушил Бэрримор.
— Уверен, — обратился он к Олторпу, — что вы не намерены выдать мисс Фэрчайлд оружие, ведь это полный абсурд. Хотя она и утверждает, что отстрелила кому-то пальцы.
Аннели изогнула бровь.
— Я метко стреляю, если не бегу от преследователей или от наемного убийцы. Бэрримор поклонился.
— Не сомневаюсь в этом, мисс Фэрчайлд, и верю вам на слово. Нас семеро, и этого вполне достаточно, так что этот вопрос не подлежит обсуждению. Вы останетесь здесь, если даже придется запереть вас в одной Из комнат.
Тон Бэрримора не понравился Эмори: создавалось впечатление, что маркиз имеет какую-то власть над Аннели.
— Все двери в доме, к сожалению, запираются изнутри, — мягко произнес Эмори.
— Вы полагаете, она ослушается приказа, пренебрегая собственной безопасностью?
— Я не склонен вникать в историю ваших отношений с мисс Фэрчайлд, но думаю, она покинет дом прежде, чем мы дойдем до конца улицы.
Аннели хотела улыбкой поблагодарить Эмори за то, что он обращается с ней как с равной, а не как с малым ребенком, но увидела по его глазам, что он встревожен создавшейся ситуацией и согласился бы с мнением Бэрримора, будь на его месте кто-то другой.
— Вы не вправе снова подвергать мисс Фэрчайлд опасности, — продолжал Бэрримор. — Позволить ей участвовать в предстоящей операции по освобождению вашего корабля — все равно что бросить ее на съедение волкам!
— Ее узнали в Карлтон-Хаусе?
— Простите?
— Ее узнали на балу?
Бэрримор вспомнил, как снял с нее маску.
— Пожалуй, да. Там был ее брат, а полковник Рэмзи назвал ее по имени.
— В таком случае здесь ей будет так же опасно, как на борту «Интрепида». Не сомневаюсь, что выписан ордер — если не на ее арест как моей сообщницы, то по крайней мере на задержание и допрос.
— Ордер? — испуганно прошептала Аннели. — На мой арест?
— Зря ты собой гордишься, — сухо заметил Эмори. — Не думаю, что благовоспитанным молодым леди следует вести себя подобным образом.
Аннели не сказала, что благовоспитанные молодые леди и не на такое способны, но по блеску в ее глазах Эмори все понял и кашлянул.
— Как бы то ни было, — сказал он, — мы позаботимся о тебе. А теперь главное — освободить «Интрепид».
Глава 23
К тому времени как они покинули таверну, огни в гавани и на побережье скрылись в густом тумане. Где-то вдали пробили часы, и Эмори, прислушиваясь, повернул голову. Как только прозвучал женский голос, он ускорил шаг, и Аннели едва поспевала за ним.
Брюки из дешевой шерсти болтались на ней, и пришлось завязать их веревкой. Рубашка тоже была велика, по крайней мере оказалась мягкой и теплой.
Хорошо вооруженные мужчины шли быстрым шагом, в полном молчании, пристально следя за происходящим вокруг. Когда дошли до того места, где пришвартовались малые рыболовные суда, Шеймас приказал всем ждать позади склада его сигнала, а сам вместе с двумя мужчинами исчез в темноте. Напряжение достигло предела, когда послышался свист, и Эмори повел их к краю выступа, где в маленькой шлюпке сидел Шеймас со своими людьми.
— Часовые вряд ли увидят нас сквозь туман, и мы сможем подплыть прямо к их задницам, — заявил Шеймас и добавил:
— Если они вообще удосужились выставить часовых.
Бэрримор спустился в шлюпку и помог спуститься Аннели.
— Насколько я помню, в депешах сообщалось, что командовать «Интрепидом» назначен капитан сэр Исаак Ландовер.
— Ландовер? — удивился Эмори. — Один из самых известных капитанов на флоте? Зачем, черт побери, ему понадобилось охранять корабль-трофей в таком Богом забытом месте, как Грэйвсенд?
— Официальная версия такова, что после ранения он сам попросил об этом назначении.
— А неофициальная?
— Дело в том, что капитан завел шашни с молодой леди — дочерью какого-то адмирала, и тот был в шоке, узнав, что его первый внук будет незаконнорожденным и что отец его — женатый мужчина.
Эмори принял намек в свой адрес и пристально посмотрел на Бэрримора.
Затем взмахнул веслом и стал изо всех сил грести.
Вскоре они услышали скрип деревянных мачт, тихое бульканье воды у кормы, звон металлических колец нок-реи. Время от времени откуда-то сверху, из пелены тумана, доносился лающий хохот — они проплывали мимо одного из дюжины кораблей, стоявших на якоре. Затем раздались всплеск воды и смачное ругательство Аннели ушам своим не поверила, услышав звонкий женский смех, хотя знала, что для женщин обычное дело — жить на корабле, пока он стоит на якоре.
