— Генерал Кэмпбелл, капитан, позвольте представить вам леди Элизабет Маккиннон, мою жену.
На лице генерала выразилось неподдельное удивление.
— Эту историю лучше рассказывать за бренди, сэр.
— Тогда поспешим, Дуглас.
По дороге в замок Дуглас наплел генералу невесть что об обстоятельствах их встречи с Элизабет, об их бракосочетании и злоключениях. Когда он кончил свой рассказ, они уже сидели в огромном холле замка, наслаждаясь бренди у ревущего огня.
— Значит, ваш отец — герцог Сьюдли? — спросил Кэмпбелл. — Я знаком с ним. Кажется, он говорил, что у него пять дочерей…
— Так оно и есть, сэр. Я старшая.
Элизабет подняла голову и увидела в дверях Эйтни, которая молча кивнула ей головой.
— Кажется, ужин готов, джентльмены. Не пройти ли нам в столовую?
Глава 21
Элизабет выскользнула из замка и, ступая осторожно через темный двор, направилась к конюшням. Она то и дело оглядывалась, чтобы убедиться, что никто за ней не идет. Было новолуние, замок был погружен в полутьму, и только издали доносился шум моря. Перед тем как выйти из замка, Элизабет переоделась в более удобное холщовое платье, которое не шуршит при ходьбе и не выдаст ее солдатам. Ей было известно, что их пост находится сразу же за замковой стеной.
За ужином все ощущали некоторое напряжение. Время от времени разговоры замолкали и воцарялась настороженная тишина. Недоверие, разделявшее сидевших за столом, все усиливалось. Элизабет делала все, что могла, чтобы развлечь гостей и занять их внимание — она пыталась завести общий разговор, играла на фортепьяно, в общем, исполняла ту роль, которую на ее глазах множество раз исполняла ее мать. Наконец, когда уже близилась полночь, она оставила мужчин в обществе портвейна и трубок и ушла к себе, сославшись на усталость.
На самом деле ее внимания ждал еще один человек.
Она погладила собаку, лежавшую у входа в конюшню, и осторожно подняла щеколду. Открывшаяся дверь тихонько скрипнула. Молодая женщина быстро проскользнула в конюшню. Оказавшись внутри, она не стала зажигать свет и ощупью пробиралась мимо многочисленных стойл, осторожно ступая по устланному соломой проходу. Какая-то лошадь тихо заржала во тьме, почувствовав присутствие человека. У последнего стойла Элизабет остановилась и вошла.
— Тише, девочка, — сказала она кобылке по кличке Каледония. Потом поставила на землю корзину, которую принесла с собой, и погладила мягкую лошадиную морду. Угостив Каледонию кусочком сахара, Элизабет опустилась на колени и легко пошарила руками по соломенной подстилке. Вскоре ее пальцы ухватились за небольшой скрученный кусок веревки. Она потянула за нее и почувствовала, как из открывшегося в полу люка потянуло прохладным ветерком.
Элизабет свесила ноги в узкое отверстие. Пальцами ног в туфельках она нашарила точку опоры и попробовала ее на устойчивость. Потом взяла корзину и начала медленно спускаться по лестнице в полный мрак. Внизу она повернулась и прошептала:
— Вы здесь, ваше высочество? Это я, леди Маккиннон.
Спустя несколько мгновений тишины появился свет лампы, который отбрасывал трепещущие отблески на лицо принца.
— Все в порядке, — сказала молодая женщина. — Никто меня не видел.
Нельзя было не восхититься незнакомцем. Его светлые рыжеватые волосы были спутаны, лицо затеняла небольшая бородка, но даже сейчас, в неопрятном рванье, он сохранял благородную королевскую осанку. Он был хорош собой, высокого роста, и Элизабет вдруг пришло в голову, что ему всего двадцать пять лет — они почти сверстники. Но его бледно-голубые глаза смотрели так, словно этот человек прожил долгую жизнь.
— Я принесла вам на дорогу, — сказала она, — провизии, кое-что из одежды. И вот это вам может понадобиться.
Она достала мешочек с монетами, который на прощание дала ей мать в тот день, когда девушка покидала Дрейтон-Холл.
Принц взял мешочек и благодарно склонил голову:
— Миледи, без таких друзей, как вы, мы уже давно бы пропали. — Он говорил по-английски с легким итальянским акцентом. — Из слов Маккиннона я понял, что вы наша родственница.
— Да, ваше высочество. По линии Тюдоров, хотя это и побочное родство.
— Узы крови всегда остаются узами крови. — Он легко вздохнул, словно устав от несбывшихся чаяний. — Ах, если бы судьба позволила нам встретиться в Сент-Джеймсском дворце, миледи. Возможно, когда-нибудь так и будет. Пока же я должен покинуть вас, оставив вам на память нечто такое, чем я мог бы отблагодарить вас за вашу доброту и помощь.
Принц порылся в своих карманах.
— В том нет необходимости, ваше высочество… — сказала Элизабет.
Он покачал головой:
— Боюсь, у меня ничего не осталось, что я мог бы подарить вам… Разве что… — Он протянул руку. — У вас есть чем писать?
— В корзине есть чернила, перья, немного бумаги. Я подумала, что все это может вам понадобиться.
Принц вынул из корзины то, что искал, опустился на колени и быстро написал что-то при тусклом свете лампы.
Когда он подал лист бумаги Элизабет, та решила, что написанное похоже на какой-то кулинарный рецепт.
— «An Dram Buidheach», — прочла Элизабет по-гэльски.
— Это тайный рецепт любимого напитка королей из династии Стюартов. Он переходил из поколения в поколение в нашей семье. Никому, кроме нас, никогда не дозволялось знать его. Мы не можем представить себе лучшей особы, кому мы могли бы доверить этот рецепт, чем вы, дорогая родственница. Я верю, настанет день, когда мы обоснуемся на надлежащем месте в Сент-Джеймсском дворце и вместе с вами, леди Маккиннон, поднимем бокал «An Dram Buidheach».
Принца благополучно перевезли на материк на маленьком ялике. Его сопровождали глава клана Маккиннонов Йен Даб, Родерик и брат Дугласа Йен. Пообедав бараньей ногой и шотландским бисквитом, английский генерал Кэмпбелл из Мэймура и жестокий капитан Фергюссон отнюдь не стали проницательней.
Прошло уже две недели с тех пор, как Дуглас и Элизабет впервые «выполнили супружеские обязанности». Это время они провели, гуляя рука об руку по берегу моря под стенами замка Дьюнакен. Они разговаривали о книгах, обменивались мыслями и вспоминали давно минувшее. Они устраивали пикники у ручья и ласкали друг друга на ложе из вереска, пока солнце садилось не спеша за горами.
Иногда поздно ночью, лежа без сна в объятиях Дугласа, Элизабет упорно спрашивала себя, не снится ли ей это. Но тут возлюбленный принимался ее ласкать, луна лила свой бледный свет в окно и слышался шум моря, волнующегося под мягким летним ветерком. Ночные кошмары больше не преследовали ее. В объятиях Дугласа она чувствовала, что свободна и в безопасности, что она любима по-настоящему.
Солнце медленно поднималось по небу, когда Элизабет проснулась и увидела, что Дуглас одевается. Когда он повернулся и заметил, что она наблюдает за ним, на его губах заиграла улыбка. Элизабет почувствовала, что она зарделась, но взгляда не отвела.
