Саманта отбросила его руку, когда он вознамерился обнять ее.
– Ты должна выслушать меня.
– Я тебе ничего не должна, – едва сдерживая гнев, сказала она. – А твои долги... пусть они мучают твою совесть.
Ему пришлось применить силу, чтобы после недолгой борьбы она затихла.
– Начнем с того, что Анни не ушла из жизни добровольно, а была убита.
Тай точно попал в цель. Глаза Саманты расширились. Она смотрела на него с удивлением, и только после паузы смогла вновь обрести дар речи и задать вопрос:
– Откуда ты это взял?
– Я служил тогда в полиции и первым прибыл на место происшествия. А к тому же я ее дальний родственник. Из-за этого меня почти сразу отстранили от расследования.
– И ты не протестовал?
У Саманты пробудился интерес, хотя она подозревала, что это лишь наскоро состряпанная ложь.
– Что толку протестовать, когда формально они имели на то право. Я заткнулся и свою версию держал при себе, так бы с ней меня и похоронили...
– Если бы тебя не замучила совесть?
– Я рад, что ты столь высокого мнения обо мне, но было совсем не так. Отец Анни обратился ко мне, как к частному детективу.
– Ее родной отец? Не отчим? – уточнила Саманта.
– Родной отец. Он по каким-то причинам все эти годы был уверен в том, что со смертью Анни что-то нечисто. Я тоже. Поэтому его семечко упало на благодатную почву. Получив от него аванс, я заделался писателем, что мне, кстати, пришлось по душе.
– И флирт со мной – один из этапов твоего расследования?
Тай понуро склонил голову.
– Поначалу я так и считал, но потом все изменилось.
– Стоп. Если дальше последует признание в любви, то я тебя отхлестаю по щекам.
– Ну, хорошо, об этом я молчу, – согласился Тай. – Но я, честно, боюсь за тебя. Начав копать в темноте, я разбудил чудовищ. Я ощущаю свою вину. Возможно, если бы не я, то не возник бы «Джон».
– Надеюсь, «Джон» – это не ты?
– Саманта, ты вправе подозревать кого угодно, но одумайся...
– С кем ты встречался ночью?
– С другом. У меня есть верный друг, которого я вызываю на помощь в крайнем случае.
– А ты считаешь, что мой случай...
– Тебе грозит опасность, Саманта, – убежденно сказал Тай. – И самое страшное, что неизвестно откуда.
– Спасибо, ты очень мне помог. Теперь я буду оглядываться по сторонам, переходя улицу.
– А ты не хочешь вернуться в дом?
– Зачем? – Она пристально посмотрела на него, и он слегка сник.
– Хотя бы заберешь свои вещи...
– Одежду, обувь, кое-что из нижнего белья, не так ли? – иронически перечислила она. – Лучше ты вынеси мне это все на крыльцо. Я больше в твой дом ни ногой.
Возражать было бесполезно, наоборот, надо было уступить разъяренной женщине.
Глава 24
Леди Годива, проехавшая верхом, голая, через весь город, чтобы выполнить каприз своего жестокого мужа и отвести его гнев от неповинных горожан, вошла в легенды и была воспета поэтом, сэром Алфредом Теннисоном.
В отличие от Годивы Саманта очень боялась, что ее, облаченную лишь в комбинацию, прижимающую охапку одежды и сумочку к груди, узреют рано встающие ото сна соседи. На ее счастье, даже миссис Килингсворт не проснулась и не вышла на свою обычную утреннюю пробежку, зато на подъездной дорожке у крыльца ее дома торчал, как куст сорняка, знакомый ей автомобиль.
Дэвид Росс собственной персоной расположился в качалке на крыльце и, подперев ладонями подбородок, в упор смотрел, как Саманта приближается, осторожно ступая по гравию, ранящему босые ступни. Его лицо покрывала щетина, а глаза были воспалены от бессонницы и неумеренного употребления алкоголя. Распущенный галстук висел на его шее петлей удавленника, а рубашка и брюки выглядели так, словно он ложился в кровать, не раздеваясь.
– Где ты шаталась, черт побери? – встретил он Саманту вопросом, с трудом встав на ноги из качалки, – Что происходит?
Он окинул недоумевающим взглядом ее более чем легкое одеяние и комок одежды, что она несла в руках вместе с сумочкой.
– Кажется, прошедшая ночь была тревожной?
– Можно сказать и так, – согласилась Саманта, сказав истинную правду.
– Где ты была?
У нее из груди вырвался тягостный вздох. Неужели ей вдобавок ко всему предстоит еще и объяснение с отвергнутым женихом? Она процедила сквозь зубы:
– У друга.
– И он прогнал тебя, даже не дав времени одеться? Ха-ха-ха! Хорошо же ты вела себя там, кошечка, раз тебя полуголой выкинули за дверь.
– Оставим эту тему, – дипломатично заявила Саманта.
– Хорош и твой дружок, – продолжал Росс, и его побелевшее из-за отхлынувшей крови лицо стало выглядеть жутко в сочетании с отросшей черной щетиной. – Почему мой ключ не сработал?
– Потому что я сменила замки. Полиция на этом настаивала.
– Значит, мне вход в твой дом воспрещен? И все это затеяно из-за меня?
– Не глупи, Дэвид, – поморщилась Саманта. – Ты тут лишь шестеренка в жутком механизме, который меня размалывает. Лучше держись от меня подальше.
– Но я хоть могу войти и поговорить?
Ситуация требовала быстрого разрешения. Не торчать же ей на крыльце собственного дома в одной прозрачной комбинации и ждать, когда бывший любовник начнет разбивать стекла. Она извлекла из сумочки ключи и отперла дверь. Они вошли в холл.
– Нам надо поговорить, Саманта. Не по проклятому телефону, а лицом к лицу.
– Вот, мое лицо перед тобой. – Саманта схватила на руки соскучившегося по ней Харона и, казалось, приобрела в нем защитника. – Что скажешь?
– Скажу, что не хочу потерять тебя. Пусть я навязчив, но разве это уж такой большой грех?
Саманту будто ударило электрическим током. Опять это проклятое слово!
– Что ты сказал?!
– Я и ты – мы оба грешны, но разве нельзя простить маленький грех?
«Что с тобой происходит, Саманта? Ты сбилась с курса? Твои рефлексы доведут тебя до сумасшествия. При слове «грех» ты начинаешь подозревать кого угодно и даже искать схожесть интонации в речи безобидного Дэвида. Опомнись! Это всего лишь Дэвид, нормальный, уравновешенный, логически мыслящий мужчина, твой бывший любовник и потенциальный жених, которому ты дала от ворот поворот. А он, естественно, обиделся».
– Уже поздно восстанавливать то, что нами разрушено, – устало сказала она. – Никакие разговоры не помогут.
– Разрушили не мы, а только ты одна. Ты этого хотела.
