– О нет, не ты отец.
– О да, я отец.
– Сай… твою мать…что…всем охренел?! Здесь…бe не твоя…баная…томима. Если ему хоч… лать, что он…тец, пусть, твою мать,…вopum, что…тец. Блин… вот это…стоящее ТВ!
Настоящее ТВ.
Открытка Чарли и написанные на ней слова промелькнули перед моими глазами.
«А ты не думал врезать Манчини по морде прямо в эфире? Вот было бы настоящее ТВ!»
Внутри меня что-то щелкнуло.
Годы сдерживаемого раздражения и жгучей ревности к Манчини кипящим пузырем вырвались на поверхность. Чисто импульсивно я издал дикий вопль и кинулся на него на манер голливудского каскадера. К несчастью, я слегка недооценил расстояние, споткнулся о ступеньку подиума и мешком рухнул на пол. Столь внезапная атака явно застала Манки врасплох: от неожиданности он отпрянул назад и едва не потерял равновесие. Ухватив Манки за лодыжки, я рывком повалил его на пол. В отчаянной борьбе мы скатились за подиум: вопя, толкаясь, лягаясь, кусаясь. Но вскоре сообразили, что оказались в темноте, то есть исчезли из поля зрения камер. Мы отцепились друг от друга, вскарабкались обратно на подиум и, убедившись, что снова в кадре, продолжили то, на чем остановились.
– Отец не ты! – кричал я, удерживая его в борцовском захвате и пытаясь ткнуть в глаз.
– Нет, я! – пыхтел он, таская меня за волосы и как-то умудрившись всунуть по пальцу в каждую мою ноздрю.
– Нет, не ты! – орал я, оглядываясь на монитор и выжидая, пока меня возьмут крупным планом.
Краем глаза я отметил красный огонек на третьей камере и ухитрился перевалиться так, чтобы как можно выгоднее смотреться в кадре.
– Ты не отец ребенка Мими Лоусон! – Я выдержал паузу для усиления эффекта. – ПОТОМУ ЧТО ОТЕЦ – Я!
Будь это эпизод из «Жителей Ист-Энда», именно сейчас полагалось вступить ударным.
Туммм… Туммм… Тум-туммм… Ту-ту-туммм. Я тотчас понял, что совершил ошибку.
– С…мон, – заорала Лиззи у меня в ухе. – Блин… тебе… никогда не… работ… на ТВ. Объявляй рекламную паузу.
– Мы вернемся в студию сразу же после рекламы, – объявил я на автомате.
Дерганый администратор отмашкой попытался вызвать аудиторию на спонтанные аплодисменты, но все были чересчур ошарашены для адекватной реакции. Зажегся свет, и в студии повисла гнетущая тишина. Мы с Манки поднялись на ноги и принялись отряхивать пыль с одежды.
– Ты меня чуть не убил, – процедил он сквозь зубы. – Мой агент подаст на тебя в суд.
То обстоятельство, что агент Манки одновременно и мой агент, не помешало мне забеспокоиться. От Макса вполне можно ожидать, что он затаскает меня по судам. Кто-то из съемочной группы помог Манки спуститься с подиума. Казалось, целую вечность я простоял один посреди огромного зала, пытаясь внутренне примириться с тем, что только что натворил.
Мне не хотелось ни с кем разговаривать. Когда я покидал студию, слова Лиззи все еще звенели у меня в ушах.
23:14
Попытался дозвониться до Чарли по мобильнику, но механический голос ответил, что «номер временно не активен».
2:18
Я – отец маленькой девочки, мама которой не желает меня знать. Кое-кто еще, кто также заявляет права на отцовство вышеназванной девочки, собирается подать на меня в суд за нападение во время прямого эфира телевизионного шоу: нападение, в результате которого я теперь навсегда лишусь работы ведущего вышеназванного шоу.
4:16
Чувствую, как горизонт заволакивают тяжелые облака депрессии.
5:02
Интересно, как там насчет вакансии в «Раз, два, три – продано»?
8 ноября
Весь день провел в постели и вставал лишь раз – налить стакан воды. По пути на кухню мое внимание привлек мигающий огонек автоответчика. Я взглянул на дисплей: девятнадцать новых сообщений.
Нажал кнопку «прослушать».
– Саймон, это Макс…
Быстро нажал «удалить».
Если Макс называет меня Саймоном, а не каким-нибудь шмуком, то, значит, речь идет о чем-то действительно серьезном. Манки явно уже затеял возню с судами.
Следующее сообщение.
– Саймон, это Лиззи. Не успела поговорить с тобой после передачи, как-то ты слишком быстро исчез…
Снова «удалить». Может, я и правда отказываюсь признать очевидное, но мне совершенно не хочется еще раз выслушивать, как Лиззи меня увольняет, повторяя свою угрозу, что я никогда больше не буду работать на ТВ.
– Это Дэвид Малрайан из «Меча правды», – возвестило третье сообщение. – Мне кажется, нам нужно срочно поговорить о том, что произошло вчера вечером. У меня для вас очень важная новость…
Удалить. Что бы там ни было, мне не хочется это слышать.
– Это снова Макс…
Удалить.
– Это Лиззи…
Удалить.
– Это Макс…
Удалить.
– Саймон, это Чарли. Знаю, ты наверняка весь день провалялся в постели, только что встал и обнаружил сотни новых сообщений, а сейчас стираешь их, даже не прослушав, но…
Удалить.
Всего было восемь сообщений от Макса, пять от Лиззи, три от Дэвида Малрайана, два от Чарли и даже одно от Пиппы. Я стер их все, не прослушав, и отправился обратно в постель.
4:26
Интересно, похожа ли на меня Джессика?
9 ноября
Сначала я услышал звонок, затем – стук, следом – крики. Кто-то звонил мне в дверь и одновременно колотил в окно. В ту же секунду заверещал телефон, практически сразу за ним – мобильник Я взглянул на часы на тумбочке у кровати: семь часов три минуты утра.
Точнее, семь часов три минуты воскресного утра.
Все еще полусонный, я вылез из постели, прошлепал к окну спальни и выглянул на улицу. Я никак не мог понять, почему перед домом собралось человек пятьдесят народу и почему все они смотрят на окна моей квартиры. Я поспешно задернул шторы.
Мобильник снова заверещал: это была Чарли.
– Чарли, ты не поверишь, у меня перед домом толпа…
– Пресса, – коротко ответила Чарли.
– Что?
– У тебя перед домом. Это пресса.
– Да, но их там не меньше сотни.
Я еще раз заглянул в щель между шторами. В самом деле, собравшиеся выглядели как репортеры и папарацци. В задних рядах я узнал Дэвида Малрайана с его неизменным оператором. Один из папарацци заметил меня и тут же защелкал камерой. Словно по команде, толпа ответила тысячью вспышек, и палисадник зажегся праздничным фейерверком.
