– Почему же гибель? – спросил он для того, чтобы не молчать.
– По кочану, – усмехнулась Ангелина. – Ну хватит, согрелись. Пойдем выпьем за нашу сиротскую свадьбу. Погуляем с тобой! Дядя все равно не приедет. Там сейчас власть делят...
Последняя встреча с Бажаном состоялась незадолго до этих событий. Ощущение, что он болен, тогда оказалось не напрасным: почетный пенсионер сначала перестал вечерами гулять на улице, а якобы запершись у себя в комнате, что-то писал. Затем, никого не известив, поехал в ЦК и там встретился со своим фронтовым и целинным другом, проговорил около часа и в результате будто бы по собственной просьбе был направлен в специальную клинику для ветеранов и заслуженных людей. Его жена тот час же отправилась на свидание, поскольку муж уезжал вполне здоровым и оставаться на лечение не собирался. Героя она застала в хорошем, даже веселом расположении духа, без всяких признаков какой-либо болезни, поэтому позвала домой, однако он отказался, мол, я должен побыть здесь и подождать какого-то ответа из ЦК.
Обо всем этом рассказал сын Бажана и попросил навестить отца и как-нибудь разузнать, что с ним происходит на самом деле, потому что прошло уже больше месяца, все домашние встревожены и не знают, чего ждать. Оказавшись в столице и загруженный хлопотами, Сергей Борисович забыл о просьбе и вспомнил, когда уже подъезжал к аэропорту. Пришлось разворачиваться, поскольку родственники завтра обязательно придут и возвращаться ни с чем неудобно. Пришлось задержать рейс, и пассажиры ждали его несколько часов: тогда еще самолетов начальников не существовало...
Прием посетителей в клинике был строго ограничен дневными часами, а он приехал уже поздновато и едва допросился, чтобы дали свидание. Встретиться разрешили в специальной комнате на первом этаже: тропические растения, аквариум с рыбами, журчание искусственного ручейка и мягкая мебель – все для покоя, умиротворения и тихой, задушевной беседы. Но бывший первый секретарь был подавлен, все время смотрел куда-то в сторону, и как только Сергей Борисович спросил, сколько ему здесь еще находиться, Бажан приставил палец к губам, показал на свои уши и вслух добавил:
– А здесь хорошо! Мне куда торопиться? Казенные харчи, процедуры всякие. Я тут на три кило поправился!
Погримасничал и опять сделал знак – молчи.
– Начали строить электротехнический завод, – нашел тему для разговора Сергей Борисович. – И кабельный, в Ельне. Объявили ударной комсомольской...
– Это хорошо, – одобрил он. – Дерзай, ты молодой...
Промолчали несколько минут, переглянулись – беседы не получалось.
– А пойдем, провожу тебя, – предложил Бажан. – Время позднее...
Они миновали медицинский пост и вышли на улицу. От корпуса до проходной было всего метров семьдесят, поэтому бывший командир полка заговорил сразу же, едва спустились с крыльца:
– Рухнет все это скоро. К руководству страной приставили бездарных людей, вечных вторых лиц. Страной управляют начальники политотделов. Где Жуков? Где Конев и Рокоссовский? Где маршалы?
Сергей Борисович принял это на свой счет, ибо сам закончил военно-политическое училище. Но вместе с тем был поражен смелостью его рассуждений и потому сосредоточенно молчал. Конечно, ему, отставному, говорить это было безопасно: вот если бы он раньше об этом заикнулся...
– А эти размоют партию, социалистические ценности... – между тем продолжал Герой. – Дай бы бог, государство устояло. Есть старая истина: империей управляют императоры. С этого, нынешнего генерального, какой император?.. Погоди, сейчас они начнут собачиться между собой, грызть друг друга. Тайно, тихо, а на людях целоваться. Знаю я эту публику. В тридцатых то же самое было, грызлись, как пауки в банке, пока Сталину не надоело. У них веры нет ни в бога, ни в партию. Запомни: один дворцовый переворот породит второй, третий. Пока они возятся, трясут седыми гривами, молодняк отвратится от партии. И придут молодые голодные волки. Вот тогда и настанет конец Советской власти... Ну что ты молчишь?
– Я слушаю. – Сергей Борисович сглотнул ком, спиравший дыхание.
– Ну слушай... Думаешь, я партию оплакиваю? Брюзжу тут... Нет, я уже оплакал. И слезы вытер. Сейчас надо думать, что станет с Родиной, когда к власти придут хищники. Они пока что в комсомоле и еще на полпути, но скоро придут. Я чувствую их мягкую шакалью поступь...
– Зачем вы мне все это говорите? – воспользовавшись паузой, спросил Сергей Борисович.
– Затем, что не хочу, чтоб ты оказался одним из них, – мгновенно ответил Бажан. – Грань очень тонкая, переступишь и не заметишь. Я ведь вижу, ты голодный. Да и прозвище у тебя было – Сыч... Голод – штука опасная, захватит воображение, не удержишься. Поэтому помни мои слова и будь осторожен.
Они оказались возле проходной, где за стеклом маячила милицейская фуражка.
– Ну, прощай, Сережа. – Герой похлопал его по плечу. – Счастливого тебе пути. Особенно-то широко не шагай, штаны порвешь.
– Что родным сказать?
– Скоро вернусь, скажи. Подправлю здоровье и приеду. Пусть не волнуются.
Тогда у Сергея Борисовича возникло чувство, будто видятся они в последний раз. Так и получилось: спустя недели три случайно узнал, что Бажана привезли домой и теперь он лежит и молчит – не разговаривает даже с домашними. Следовало бы навестить его, но, занятый строительством новых заводов, Сергей Борисович не находил времени, а точнее, не всегда о Герое помнил и спохватывался в неподходящие моменты.
Потом пришел сын Бажана и сообщил, что отец в очень плохом психическом состоянии – навязчивые идеи переустроить мир. Будто он теперь ходит в военной полковничьей форме старого, сталинского образца и мечтает собирать ополчение, дабы повести его на штурм столицы. Сын ходатайствовал, чтобы отца поместили в клинику ЦК, подальше от дома, поскольку дело щепетильное и областная психиатрическая лечебница для этого не подходит, все его знают.
Сергей Борисович пообещал решить этот вопрос, но не успел, ибо вскоре случился служебный брак и началась дипломатическая карьера.
После этой свадьбы Сергей Борисович вернулся домой один, и через несколько дней ему начало казаться, что балановская дача, Ангелина, да и сам Баланов, как-то мимоходом поздравивший молодоженов, – это сон или полузабытое кино: реальностью было лишь свидетельство о браке. Однако ее предсказания начали сбываться очень скоро и с точностью до мелочей. Через месяц его вызвали в столицу и после недолгой беседы в МИДе предложили выехать в Эфиопию на стажировку. Никто не агитировал, не уговаривал, верно, полагая, что от таких предложений никто не отказывается – дипломатические паспорта уже были готовы. С Ангелиной он встретился в депутатском зале аэропорта за десять минут до посадки. Жену сопровождали двое мужчин средних лет, которые вежливо поздоровались с Сергеем Борисовичем и тут же исчезли.
Он смотрел на нее, как в первый раз, заново привыкал к ее виду, запаху, прикосновениям рук и, как в первый раз, ничего не ощущал.
