– Ну-ну-ну, – говорит барменша, которую каким-то образом уломали надеть длинное викторианское платье с кружевным воротником, – на войне побывали, мистер Бимиш, или как?
– Две пинты портера, – говорит Генри, стоя у стойки в дождевике, по-наполеоновски застегнутом у него под подбородком, а его белая забинтованная рука окостенело торчит несколько ниже. – Да неужели?
– Выглядите будто побывали в настоящей переделке, – говорит барменша. – Кружки или стаканы?
– Пожалуй, кружки, – говорит Генри. – Нет, со мной все в порядке. Просто маленький несчастный случай.
За спиной Хлои большое зеркало; на его стекле для утешения современному человеку нанесены четкие изящные линии здания, спроектированного Пакстоном для Выставки в Хрустальном дворце 1851 года, на которые накладывается отражение плюшевой роскоши зала.
– А по виду так и совсем не маленький, – говорит Хлоя, качая ручку насоса и сияя улыбкой на Говарда. – Хорошо, что у вас есть друг, чтобы о вас позаботиться.
– О, это мистер Кэрк, – говорит Генри, – да, он обо мне заботится.
– Вот и славно, – говорит Хлоя, – две пинты, что-нибудь еще?
– Пожалуй, пакетик сыра и луковых чипсов, – говорит Генри. – Говард, а ты не будешь так любезен залезть в левый карман моих брюк и вынуть мои деньги? По какой-то причине я положил их не с того бока.
– Вы бы поосторожнее, – говорит Хлоя, – не то, глядишь, как бы вашего друга не арестовали.
– Не важно, я заплачу, – говорит Говард. – Протестую, – говорит Генри, – я пригласил тебя сюда как своего гостя.
– Следующий раз за тобой, – говорит Говард.
– Может, сядем, – говорит Генри, пытаясь взять две пинтовые кружки и выплескивая значительную порцию пива себе на брюки.
– Дай-ка я, – говорит Говард.
– Вечерняя газета вам сегодня нужна, мистер Бимиш? – спрашивает Хлоя, когда они отходят от стойки.
– Я здесь всегда читаю газеты, – говорит Генри Говарду. – Сегодня, пожалуй, нет, Хлоя. У меня сегодня важный разговор.
– А они опять кого-то похитили, – говорит Хлоя, – это что же такое творится, ума не приложу.
– Ах, мир, мир, – неопределенно говорит Генри, зажимая в зубах пакетик с чипсами, – если бы только люди могли научиться жить в ладу друг с другом.
– Верно, мистер Бимиш, – говорит Хлоя, – совсем не то, что было, правда? Кроме секса. С ним куда лучше стало.
– Как и с хирургией, – говорит Генри сквозь стиснутые зубы, начиная неуверенно двигаться через зал со своей кружкой. – Хирургия по-настоящему прогрессировала.
– Ну, – говорит Хлоя со смехом, – боюсь, для вас это как раз вовремя.
– Чудесная девочка Хлоя, – говорит Генри, когда они садятся в плюшевой роскоши алькова по ту сторону зала под сенью аспарагуса. – Как видишь, меня тут знают.
– Да, – говорит Говард.
– Приятное местечко, – говорит Генри, – хозяин старый солдат. Полагаю, это не слишком в твоем стиле.
– Да, не совсем, – говорит Говард, – а о чем ты хотел со мной поговорить?
– А, да, – говорит Генри. – Ну, Говард, я хотел перемолвиться с тобой словечком о вчерашнем вечере.
– О вечеринке, – говорит Говард.
– Да, – говорит Генри, – о вечеринке. Говард, ты не против, я не могу вскрыть этот пакетик с чипсами.
– Вот, пожалуйста, – говорит Говард.
– Прямо-таки урожай несчастных случаев для меня, – говорит Генри. – Я пришел поздно, потом был укушен, а потом я разбил твое окно. Я страшно сожалею.
– Не беспокойся, – говорит Говард, – на вечеринках что-нибудь обязательно бьется.
– И, боюсь, Майра немного перепила, – говорит Генри, – и в целом неудачный вечер для нас.
– И люди на вечерниках перепивают, – говорит Говард. – Но вчера вечером что-то было не так?
– Не то чтобы, – говорит Генри, – но ведь было не очень на нас похоже, верно?
– Полагаю, что нет, Генри, – говорит Говард.
– Как бы то ни было, – говорит Генри, – спросить тебя я хотел вот о чем. Ты позволишь мне заплатить за вставку стекол?
– Да, – говорит Говард.
– Отлично, – говорит Генри, просветлев. – Ну, значит, это улажено. Уборные вон за той дверью, если тебе требуется.
– Генри, – говорит Говард, – что с тобой произошло вчера вечером?
– Мне наложили двадцать семь швов, – говорит Генри. – Очень милый индийский доктор. Очень хорошо говорит по-английски.
– Но каким образом ты так порезался?
– А! – говорит Генри. – В том-то и вопрос. Я много об этом думал. Видишь ли, я поскользнулся, и выкинул вперед руку для равновесия, и пробил ею твое окно.
– Но это же не может быть так просто, – говорит Говард.
– Да, – говорит Генри. – Я думаю, что наступил на лед. Я думаю, кто-то бросил кубик льда в свой стакан, только мимо, а я наступил на него. То есть не нарочно мимо, то есть виноват, конечно, я. Конечно, после собачьего укуса я не очень твердо держался на ногах.
– Ты не собирался выпасть из окна?
Генри вытаращивает глаза на Говарда.
– Нет, боже мой, нет. Зачем?
– Ну, с тобой все время приключаются несчастные случаи, – говорит Говард. – Тебя это не тревожит?
– Я очень неуклюж, Говард. Крупного сложения и некрепко держусь на ногах. Причина, полагаю, в том, что в школе я не принимал участие в активных играх. Видишь ли, мне их запретили после бери-бери.
– Ты перенес бери-бери?
– Разве я тебе не рассказывал? – спрашивает Генри. – Ну, да, и в тяжелой форме.
– Где это произошло? – спрашивает Говард.
– В Хаддерсфилде, – говорит Генри.
– Но, послушай, ты, как профессиональный социальный психолог, никогда не задавался вопросом, каким образом ты оказался втянутым в эту систему несчастных случаев?
– Ну, ведь это не совсем моя область, верно? – говорит Генри. – Я больше по части социального контроля и детской преступности. Но я признаю наличие переизбытка необъяснимого статистически.
– Два последних вечера, – говорит Говард.
– Да, – говорит Генри. – Тут призадумаешься. Я полагаю, ты спрашиваешь, не пью ли я слишком много или не злоупотребляю ли наркотиками. Отвечаю: нет. Вчера я к наркотикам и не прикоснулся, мне от них только нехорошо. И выпил я не так уж много. Если помнишь, я приехал очень поздно. Когда я пришел пешком домой из университета, чтобы отвезти Майру на вечеринку, оказалось, что она уже уехала на машине. Так что, естественно, мне пришлось проделать пешком весь обратный путь в город – я шел больше часа. Затем, не успел я войти, как меня укусила собака, и я уж не знаю, сколько времени провел в ванной, обрабатывая укус антисептиками. Ну и выпил я, Говард, никак не больше двух стаканов вина, прежде чем пошел в комнату для гостей переодеть носки, и подумал, что надо бы открыть окно, ну и просунул в него руку. Так что причина не в том. Хочешь чипсинку?
