* * *
— Блестяще, инспектор, просто блестяще. Сам бы лучше не сказал. Убийца логики, увы, не своей жены. Разумно рассуждая, Ева, несмотря на ее прекрасные мысли и медитацию, на самом деле так же мало изменилась, как и я. Потустороннее ее избегает. Нирвана ускользает у нее из рук. Красота и правда ей не даются. Она носится за чистотой с мухобойкой в руке и посыпает антисептиком унитазы самого ада…
— Ты говоришь об этом антисептике, наверное, уже в десятый раз, — сказал инспектор, внезапно обеспокоенный новым ужасным подозрением. — Ты не…
Уилт отрицательно покачал головой.
— Вы опять за свое. Совсем как бедная Ева. Буквальный ум, который стремится поймать мимолетное и ухватить фантазию за несуществующее горло. Вот вам Ева. Ей никогда не танцевать в «Лебедином озере». Ни один режиссер не разрешит ей залить сцену водой и водрузить там двуспальную кровать. А Ева будет стоять на своем.
Инспектор встал.
— Так мы ничего не добьемся.
— Абсолютно точно, — согласился Уилт, — совершенно ничего. Мы все такие, какие мы есть, и, что бы мы ни делали, нам этого не изменить. Форма, в которой отливались наши характеры, остается целехонькой. Назовите это наследственностью, назовите это случайностью…
— Назовите это кучей дерьма, — закончил инспектор и вышел из комнаты.
В коридоре он встретил сержанта Ятца.
— Был телефонный звонок от женщины, которая выдает себя за миссис Уилт, — сообщил сержант.
— Откуда?
— Она не говорит, где она, — ответил Ятц. — Говорит, не знает… и что она голая…
— Господи, опять одна из этих чертовых психопаток, — сказал инспектор. — Что ты у меня зря время отнимаешь? Как будто у нас без того мало хлопот.
— Я подумал, вы захотите узнать. Если она еще позвонит, мы засечем номер.
— Мне без разницы, — сказал Флинт и заторопился прочь, в надежде наверстать упущенное и поспать.
* * *
День у святого отца Джона Фрауда выдался беспокойный. Осмотр церкви ничего не дал. Не было никаких признаков, что там был совершен какой-либо непристойный ритуал (святому отцу пришла на ум черная месса). Возвращаясь в дом, он с удовлетворением отметил, что небо над проливом Ил было чистым и что все презервативы исчезли. Как и плющ с его стола. Он мрачно оглядел стол и налил себе виски. Он мог поклясться, что, когда он уходил, ветвь плюща лежала на столе. К тому времени, когда он прикончил бутылку, в его голове роились всякие фантастические мысли. В доме было на удивление шумно. Слышался какой-то скрип на лестнице и непонятные звуки наверху, как будто кто-то или что-то там осторожно передвигается. Когда же викарий поднялся на второй этаж, чтобы посмотреть, в чем дело, звуки внезапно прекратились. Заглянув во все пустые спальни, он снова спустился на первый этаж и постоял в холле, прислушиваясь. Затем прошел в кабинет и попытался сконцентрироваться на проповеди. Но ощущение, что он в доме не один, не проходило. Святой отец сидел за столом и размышлял, не могут ли это быть привидения. Происходило что-то странное. В час дня он пошел на кухню пообедать и обнаружил, что из буфета исчез пакет молока, а также остатки яблочного пирога, который миссис Снейп, приходящая убираться, приносила ему дважды в неделю. Ему пришлось довольствоваться бобами и тостом, после чего он поплелся наверх вздремнуть. В этот момент он впервые услышал голоса. Вернее, один голос. Казалось, он доносился из кабинета. Святой отец сел в постели. Если уши не обманывали его, а в связи с утренними сверхъестественными событиями он вполне допускал, что такое вполне могло быть, он мог поклясться, что кто-то пользовался его телефоном. Он встал и надел ботинки. Кто-то плакал. Он вышел на лестничную площадку и прислушался. Рыдания прекратились. Он спустился вниз и заглянул во все комнаты, но кроме того, что исчез чехол с одного из стульев в гостиной, которой он не пользовался, ничего не обнаружил. Он уже хотел снова подняться наверх, как зазвонил телефон. Святой отец вошел в кабинет и снял трубку.
— Дом викария в Уотеруике, — пробормотал он.
— Фенлендское полицейское управление, — сказал мужской голос. — К нам только что поступил звонок с вашего номера. Звонившая назвалась миссис Уилт.
— Миссис Уилт? — спросил викарий. — Миссис Уилт? Боюсь, здесь какая-то ошибка. Я не знаю никакой миссис Уилт.
— Звонили с вашего номера, это точно, сэр.
Святой отец Джон Фрауд немного подумал.
— Очень странно, — сказал он. — Я живу один.
— Вы — викарий?
— Разумеется, я викарий. Это дом викария, и я викарий.
— Понятно, сэр. Не назовете ли ваше имя?
— Преподобный Джон Фрауд. Ф…Р…А…У…Д.
— Ясно, сэр. И у вас точно нет женщины в доме?
— Разумеется, у меня нет женщины в доме. Я нахожу это предположение крайне неприличным. Я…
— Прошу прощения, сэр, но мы должны были проверить. Позвонила миссис Уилт. По крайней мере, она так назвалась. И звонила она с вашего телефона…
— Кто такая эта миссис Уилт? Никогда не слыхал о миссис Уилт.
— Понимаете, сэр, миссис Уилт… несколько сложно все объяснить. Предположительно она убита.
— Убита? — переспросил святой отец. — Вы сказали «убита»?
— Давайте скажем, что она исчезла из дома при странных обстоятельствах. Мы сейчас допрашиваем ее мужа.
Святой отец Джон Фрауд покачал головой.
— Вот не повезло, — пробормотал он.
— Спасибо за помощь, сэр, — сказал сержант. — Извините за беспокойство.
Святой отец задумчиво положил трубку. Мысль о том, что он находился в доме с недавно убитой и расчлененной женщиной, пришла ему в голову, но делиться ею со звонившим ему не захотелось. Он и так был достаточно широко известен как эксцентричный человек, и ему вовсе не хотелось усиливать это впечатление. С другой стороны, то, что он видел на катере в проливе Ил, если хорошо подумать, здорово смахивало на убийство. Возможно, каким-то странным образом он оказался свидетелем уже свершившейся трагедии, эдакого посмертного спектакля, если можно так сказать. Разумеется, если мужа допрашивают, значит, убийство произошло до того, как… в этом случае… Святой отец с трудом пробирался сквозь целую серию предположений, в которых фигурировали само Время и призывы о помощи из потустороннего мира. Может быть, он должен рассказать полиции об увиденном? Он колебался и раздумывал, как лучше поступить, когда снова услышал рыдания, и на этот раз очень четко. Они раздавались из соседней комнаты. Он встал, собрался с духом при помощи глотка виски и открыл дверь. В центре комнаты стояла крупная женщина, спутанные волосы в беспорядке распущены по плечам, жалкое лицо. На ней было что-то вроде савана. Святой отец Джон Фрауд с ужасом уставился на нее. Затем опустился на колени.
— Давайте помолимся, — хрипло прошептал он.
Жуткий призрак тяжело упал на колени, прижимая к груди саван. Хором они начали молиться.
