— На основании вздувшихся цен? — спросил доктор Боард.
— На том основании, что комитет по образованию уже много лет ждет не дождется возможности урезать наш бюджет, — сказал директор. — Теперь у них есть такая возможность. Тот факт, что мы оказываем обществу услугу, по словам мистера Морриса, «отвлекая с улиц большое число умственно неполноценных и потенциально опасных психопатов», остался незамеченным.
— По-видимому, он имел в виду учеников дневного отделения, — попытался поправить положение доктор Боард.
— Ничего подобного, — сказал директор. — Если я ошибаюсь, пусть Моррис меня поправит, но он имел в виду работников отделения гуманитарных наук.
Собрание на этом закончилось. Позднее мистер Моррис уселся писать заявление об увольнении по собственному желанию.
19
Из окна пустой спальни на втором этаже дома викария Ева Уилт наблюдала, как святой отец Джон Фрауд задумчиво шел по дорожке в направлении церкви. Как только она потеряла его из виду, она спустилась вниз, в кабинет. Нужно снова позвонить Генри. Раз его нет в техучилище, значит, он дома. Она подошла к столу и уже готова была снять трубку, как увидела плющ. О Господи, она совсем позабыла про плющ и оставила его там, где викарий непременно должен был его увидеть. Как все неприятно. Она набрала 34 Парквью и подождала. Никто не ответил. Тогда она набрала номер техучилища. Одновременно она не сводила глаз с кладбищенской калитки, чтобы не прозевать возвращение викария:
— Фенлендское художественно-техническое училище, — услышала она голос телефонистки.
— Это опять я, — сказала Ева — Мне нужен мистер Уилт.
— Очень жаль, но мистера Уилта нет.
— Где же он? Я звонила домой и…
— Он в полицейском участке.
— Как вы сказали? — переспросила Ева.
— Он в полицейском участке, помогает полиции в расследовании…
— В расследовании? В каком расследовании? — спросила Ева пронзительным голосом.
— Разве вы не знаете? — спросила девушка. — Во всех газетах писали об этом. Он убил свою жену и…
Ева отняла телефонную трубку от уха и в ужасе уставилась на нее. Девушка еще что-то говорила, но Ева уже не слушала. Генри убил свою жену. Но ведь его жена — она. Это же бред какой-то. Ее не могли убить. На какой-то момент Ева почувствовала, что теряет рассудок. Затем снова приблизила трубку к уху.
— Вы меня слушаете? — спросила девушка.
— Но я — его жена, — закричала Ева. Последовала длинная пауза, и она услышала, как на другом конце провода девушка говорила кому-то, что звонит какая-то сумасшедшая, которая утверждает, что она миссис Уилт, и спрашивала у кого-то, что ей отвечать.
— Говорю вам, я миссис Ева Уилт, — закричала она, но в трубке послышались короткие гудки. Ослабевшей рукой Ева положила трубку. Генри в полицейском участке… Генри ее убил… Господи! В этом мире все сошли с ума. И она здесь в чем мать родила в доме викария… Ева не имела представления, где она находится. Она набрала 999.
— Справочная слушает. С кем вас соединить? — спросила телефонистка.
— С полицией, — ответила Ева. — Послышался щелчок и затем мужской голос.
— Полиция слушает.
— Это миссис Уилт, — сказала Ева.
— Миссис Уилт?
— Миссис Ева Уилт. Правда ли, что мой муж убил… Я хочу сказать, что мой муж… Господи, я не знаю, что сказать.
— Вы говорите, что вы миссис Уилт, миссис Ева Уилт? — спросил мужской голос.
Ева кивнула и сказала:
— Да.
— Так-так, — сказал мужчина с сомнением. — Вы совершенно уверены, что вы миссис Уилт?
— Конечно, я уверена. Я потому и звоню.
— Можно поинтересоваться, откуда вы звоните?
— Не знаю, — сказала Ева. — Понимаете, я в этом доме, и у меня нет одежды… О Господи! — Викарий возвращался по дорожке к дому.
— Дайте мне ваш адрес.
— Я больше не могу говорить, — сказала Ева и повесила трубку. Чуть поколебавшись, она схватила плющ и выбежала из комнаты.
* * *
— Говорю вам, не знаю я, где она, — сказал Уилт. — Наверное, вы могли бы найти ее в списке пропавших лиц. Из сферы реальности она переместилась в сферу абстракции.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — спросил инспектор, протягивая руку за чашкой кофе. Было уже воскресенье, одиннадцать часов утра, но Флинт стоял на своем. Оставалось двадцать четыре часа, чтобы добиться правды.
— Я всегда предупреждал ее, что трансцедентальная медитация таит опасности, — сказал Уилт, пребывая в смутном состоянии между сном и бодрствованием. — Но она продолжала.
— Что продолжала?
— Трансцедентально медитировать. В позе лотос. Может, на этот раз она зашла слишком далеко. Возможно, произошла метаморфоза.
— Мета что? — подозрительно спросил инспектор.
— Превратилась каким-то чудесным способом во что-то другое.
— Уилт, ради всего святого, если ты опять про этот свиной паштет…
— Я имел в виду что-то духовное, прекрасное, инспектор.
— Сильно сомневаюсь.
— Да вы сами подумайте. Вот я сижу здесь с вами, в этой комнате, и все это проистекает от моих прогулок с собакой и мрачных мыслей об убийстве своей жены. В результате пустых мечтаний я приобрел репутацию убийцы, не совершив никакого убийства. Кто возьмется утверждать, что Ева, чьи мысли были однообразно прекрасны, не заработала равнозначно прекрасного вознаграждения? Как вы любите говорить, инспектор, что посеешь, то и пожнешь.
— Я уповаю на это, Уилт, — сказал инспектор.
— Да, но где же она? — спросил Уилт. — Объясните мне. Тут нужны не просто предположения, а…
— Мне тебе объяснить? — заорал инспектор, опрокинув чашку с кофе. — Это ты знаешь, в какую дыру ты ее засунул, в какой смеситель для цемента или инсинератор.
— Я говорил метафорически… то есть риторически, — сказал Уилт. — Пытался представить, во что бы превратилась Ева, если бы ее мысли, какие ни есть, стали реальностью. Я в душе мечтал стать безжалостным человеком действия, решительным, плюющим на мораль и угрызения совести, Гамлетом, превратившимся в Генриха Пятого, только без той патриотической страсти, которая заставляет предполагать, что он бы не одобрил Общий рынок, Цезарем…
С инспектора Флинта было довольно.
— Уилт, — прорычал он, — плевать я хотел на то, кем ты собирался стать. Мне нужно знать, что случилось с твоей женой.
— Я как раз собирался об этом сказать, — заметил Уилт. — Сначала надо разобраться, что я за человек.
— Я знаю, что ты за человек, Уилт. Проклятый болтун, жонглирующий словами, шибанутый убийца логики, лингвистический Гудини[18], энциклопедия никому не нужных сведений… — На этом метафоры у инспектора Флинта кончились.
