Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Для Августы подобная прелюдия оказалась неожиданной, ведь обычно Александр проявлял гораздо больше пыла и торопился освободить ее от одежды. Или хотя бы не медлил. А сегодня он перемежал каждое свое действие целой серией поцелуев, и этому вступлению, казалось, не будет конца.
Стянув с Августы свитер, Александр долго целовал ее алебастровую шею, ключицы, ямочку между ключицами, а освободив от бюстгальтера, отдал должное призывно отвердевшим соскам, которые ласкал с особой любовью и тщательностью, тихо постанывая от предвкушения. Августа раскинула руки в стороны и тоже постанывала, извивалась, выгибалась, но сама ничего не предпринимала, не проявляла никакой инициативы. Верно угадав настроение Александра, она позволила делать с ней все, что ему было угодно, и им обоим это очень нравилось. Александру казалось, что он таким образом пытается растопить лед на душе у любимой, а Августе сегодня хотелось получить как можно больше подтверждений тому, что она любима, любима по-настоящему, любима не за что-то, а вопреки всему, даже вопреки охватившей ее меланхолии.
Меланхолия накатила в тот вечер, когда Александра показали по телевизору. Сначала все было хорошо, к радости примешивалась гордость – гордость за то, что это не просто доктор Берг, хороший человек и хороший врач, а ее Александр, такой любимый, такой родной, пусть и не всегда понятный. И вдруг любимый мужчина передает с экрана привет Еве, наверно, той самой, с которой он познакомился в Таиланде и к которой проникся настолько, что одолжил ей крупную сумму, поселил в квартире своего близкого друга и, вообще, опекал.
Когда-то давно, так давно, что уже и вспоминать лень, Августа собралась замуж и радовалась тому, какого хорошего человека ей послала судьба. Ее избранник был не только красив, но и добр. Он никогда не отказывал в помощи людям, будь то соседка, у которой в час ночи сорвало кран, или же стажерка, которая все никак не могла сделать порученную ей часть проекта. За три недели до свадьбы Августа застала любимого с соседкой, в ситуации, когда объяснения бессмысленны, а в домыслах нет нужды. Изнывая от страсти, экс-любимый был настолько небрежен, что оставил приоткрытой входную дверь и забыл о том, что к шести часам должна прийти невеста. Обида со временем перебродила в горечь разочарования, а та понемногу улетучилась, оставив осадок – боязнь оказаться обманутой, боязнь очередного разочарования, боязнь того, что разочарование станет постоянной спутницей жизни… Разочарование и скука.
– Ты такой внимательный, – простонала Августа. – Зацеловал меня всю.
– Как еще могу я выразить восторг от встречи с тобой? – улыбнулся Александр и поцеловал ее в живот, над пупком.
– Я сейчас растаю.
– Я тоже, – признался Александр, расстегивая пуговицу на джинсах Августы.
– Ты хороший! – прошептала Августа, и непонятно было, хвалит она, просто констатирует факт или пытается убедить себя в том.
– А ты еще лучше! – сказал Александр, вслед за пуговицей расстегивая молнию.
Августа открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Бывают минуты, когда лгать не хочется даже из вежливости. Она знала, что она лучше всех, только вот, увы, не все это понимают.
Под одеяло никому не хотелось, в номере было жарко, да еще и желание распалило обоих. Промозглая сырость за окном не исчезла, но стала настолько незначительной, что совершенно не заслуживала внимания.
Была страсть, была нежность, а праздника не было. Чудо со знаком минус.
Несколько лет назад, после командировки в Мьянму, где в ходу самые невероятные сочетания продуктов, Андрей увлекся этим сочетанием несочетаемого и принялся увлеченно экспериментировать на досуге. Результаты некоторых экспериментов Александру довелось попробовать. Самое большое, можно сказать, неизгладимое впечатление на него произвело пирожное – бисквит с каперсами вместо традиционных цукатов. Удивительное сочетание, оригинальное и очень жизненное, сладость с примесью горечи.
Нечто подобное Александр испытывал и сейчас. Ощущения разные, суть едина. Горечь примешивалась туда, где, казалось, кроме сладости, ничего быть не могло.
Августа уже отвечала на ласки и с каждой минутой вкладывала в поцелуи все больше и больше страсти, но Александру казалось, что он так и не смог растопить лед в ее душе. Нежно целуя любимую в щеку, он увидел, как вдруг затрепетали, задрожали ее ресницы, и выкатилась из-под них хрустальная слезинка.
– Что с тобой? – удивленно спросил он.
– Это от счастья. – Августа широко раскрыла глаза, влажный блеск которых нельзя было не заметить. – Я так люблю тебя.
Ее голос дрожал, и сама она тоже вздрогнула, когда Александр погладил ее по бедру.
– И я тебя люблю, – ласковым эхом откликнулся Александр, чувствуя, как от слов любимой волнами растекается по телу удовольствие.
Его нежно-искушающие поцелуи, его ласки стали нетерпеливыми, жгучими, страстными. Августа не осталась в долгу, обняла, привлекла, прижалась, начала гладить руками, целовать и нашептывать нежности.
А потом, обессилев и выключив свет, они лежали под одеялом, обнявшись, и слушали, как стучит по оконным отливам дождь и как почти в унисон бьются их сердца.
– Ты хороший, – шептала Августа, – ты такой хороший, что иногда мне кажется, что я тебя придумала. Как Малыш Карлсона. Ты и сам, как Карлсон, приезжаешь, уезжаешь, никогда не остаешься надолго. Ты есть, и в то же время тебя как будто нет. Ой, что это я несу? Я – дура, правда? Или глинтвейна перепила.
– Ты не дура! – строго и веско возразил Александр. – И глинтвейна мы не перепили. Это все дождь виноват.
– Да, это дождь, – послушно согласилась Августа. – Но когда ты рядом – это неважно.
– Важно только то, что мы вместе. – прошептал Александр, чувствуя, как наливаются тяжестью веки.
Праздник наконец-то пришел. Рука об руку со сном. Но все равно радостно.
– Важно только то, что нам хорошо вместе. – уточнила Августа.
– Это важнее всего. – подтвердил Александр и поцеловал ее в призывно раскрывшиеся губы.
«Запомни этот миг, пока ты можешь помнить. – зазвучало где-то внутри, повторяясь снова и снова. – А через тыщу лет и более того. Ты вскрикнешь, и в тебя царапнется шиповник… И – больше ничего. И – больше ничего. И – больше ничего.»[34]
Убаюканные дождем и усталостью, они заснули одновременно. Впереди было много счастья. Почти двое суток. Двое суток одного счастья, поделенного на двоих.
В поезде нечего делать. В поезде ритмично-убаюкивающе стучат колеса, навевая сонную меланхолию. В поезде можно позволить себе настроиться на лирический лад и немного погрустить о том, что сбывшееся уже минуло, а несбывшееся все никак не торопится сбываться. А если еще и погода за окном совпадает с твоим настроением, то хочется ехать в поезде долго-долго. Как минимум – до Владивостока.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
