Криспин свернул в первый же переулок, в котором едва ли могли разминуться два человека. Нырнул под бельевую веревку с развешанными тряпками и тут же повернул в темную подворотню, где не показывался никто, кроме головорезов, ухитрявшихся загнать свою жертву в это совершенно безлюдное место.
Он остановился как вкопанный. На его пути маячили три грозных силуэта.
Мощные фигуры и настороженная манера держаться этих людей подсказали ему, что они здесь оказались вовсе не случайно. Криспин оглянулся, прикидывая, есть ли еще время отступить, — и тут один из них произнес:
Криспин в один миг оглядел переулок в поисках подходящего оружия. Ничего ровным счетом.
— Да, — ответил он, незаметно сдвинув руку поближе к кинжалу. — Вы меня нашли. Что теперь?
— Надо поговорить. — Мужчина явно мучился с малопривычными звуками английского языка.
Криспин подумал даже, что итальянский, наверное, куда проще.
— Что ж, можно. Забегайте при случае. Я живу на…
— Прямо сейчас. Вы идете с нами.
— Прошу прощения, но я тороплюсь в другое место. Как-нибудь попозже, хорошо?
Звук извлекаемого из ножен меча ни с чем не перепутаешь. Лязг металла эхом отразился от стен.
— Лучше сейчас.
Мрачные тени сделали шаг вперед. С большой неохотой он пожал плечами:
— Пожалуй, вы правы.
Глава 21
Криспин их и спрашивать ни о чем не стал. Вся троица выглядела крайне малоразговорчивой, а расшифровывать их угрюмое бормотание ему не хотелось.
Мужчины пересекли Лондон темными, извилистыми путями, и наконец вся компания вышла к заброшенной конюшне. Криспину предложили идти вперед, и он направился к строению, прислушиваясь к эху собственных шагов, отражавшихся от узкой мощеной улочки. По обеим сторонам высились ветхие домишки с камышовыми кровлями, растрепанными как волосы у потаскухи ранним утром. Один из итальянцев жестом велел Криспину зайти в конюшню.
Сердце стучало как бешеное, и кровь горячими толчками бежала по венам. А ведь с собой ничего, кроме кинжала… Рука так и тянулась к нему. Сколько животов успеет он вспороть, сколько ушей успеет отхватить? Но ведь их трое, и у каждого по мечу, не говоря уже о ножах. Остается надеяться, что ему не придется купаться в Темзе — потому что на этот раз они вряд ли допустят ту же ошибку.
В конюшне царил полумрак. Хотя строение давно забросили, здесь до сих пор пахло навозом и плесневелой соломой. Глаза Криспина понемногу привыкли к темноте, в которой обрисовалась закутанная в плащ фигура. Сквозь дырявую крышу едва просачивался дневной свет, не позволяя разглядеть лицо.
Незнакомец коснулся плеча Криспина, заставив его остановиться.
— Достаточно, синьор Гест.
Голос грубый, хриплый, как бы сорванный. Явно выраженный итальянский акцент, хотя речь вполне правильная.
— Наверное, глупо спрашивать, кто вы такой, — сказал Криспин.
Мужчина неожиданно мягко хмыкнул:
— Неужели вы думаете, что ради простого знакомства я бы пошел на столь изощренные шаги?
— Меня интересует…
— Да-да, я знаю, чего вы хотите. Но сначала я должен принести извинения за моих людей. За ту парочку, что пыталась вас убить. Видите ли, мы думали, что смерть Николаса Уолкота — ваших рук дело.
— Об этом мне уже говорили.
— Появилось мнение, что вы встали нам поперек дороги из-за мандилиона. Такие люди долго не живут.
— Однако сейчас вы убеждены, что это не я его убил?
— Совершенно верно. Подробности нас не интересуют. Только мандилион. Итак, мои люди сделали вам предложение. Вы согласны его принять?
— А что будет, если я скажу нет?
Мужчина расхохотался, причем вполне искренне, и покачал головой.
— У вас превосходное чувство юмора.
Криспин выдавил из себя смешок.
— Да, мне часто об этом говорили… Что ж, восемьсот фунтов за возвращение мандилиона.
— Договорились.
— И когда мне заплатят?
— Когда мы получим реликвию.
— Но перед этим я хотел бы кое-что узнать насчет Николаса Уолкота.
Незнакомец пожал плечами:
— Человеку, который известен вам под этим именем, было заплачено за изготовление копии мандилиона.
— Да, это мне уже известно.
— Ах вот как? От кого же?
— От вашего Абида Ассада Махмуда.
Собеседник покачал головой:
— Он к нам не относится.
— Хотите сказать, он не работает на вас?
— В свое время… si. Судя по всему, он до сих пор пытается этим козырять. Ничего, мы примем меры.
Хотя в голосе незнакомца угрозы не было и в помине, по спине Криспина пробежал холодок.
— А вы когда-нибудь встречали настоящего Николаса Уолкота?.
— Нет. Ни он к нам, ни мы к нему никакого отношения не имели.
— А как он умер?
— Полагаю… — мужчина задумался, — мы ошибочно приняли его за воришку. Проявили небрежность, согласен. Впрочем, мне говорили, что они замечательно схожи по внешности. Вот наш воришка и воспользовался этим редкостным шансом.
— И все эти сложности ради некоей реликвии, одной среди многих прочих… Знаете, возникает подозрение, что присутствие итальянцев на английской земле объясняется не только этим.
Молчание.
— Так вы принимаете наше предложение?
— Я был бы дураком, если бы поступил иначе.
Криспин обернулся на звук шагов за спиной. Судя по всему, беседа завершилась.
— Позвольте один вопрос напоследок. Вашего хозяина зовут Бернабо Висконти? Работа у меня такая: люблю все знать.
Прячущийся в тени мужчина гневно посмотрел на Криспина. По крайней мере так тому показалось.
— Мы заплатим вам за мандилион и за ваше молчание. Совать нос в такие дела вредно для здоровья. В противном случае, il mio amico, вы можете в один прекрасный день очнуться где-то в темном переулке в компании крыс, копающихся у вас в кишках.
— Ясно. Очень внятное и доходчивое разъяснение. — Криспин оглянулся на приближавшихся головорезов. — Что ж, весьма признателен за эту встречу. — Он повернулся, собираясь уйти, но в последний момент вновь посмотрел на мужчину. — Кстати… Похоже, ваш сарацинский сыщик Махмуд не хочет играть по вашим же правилам. Мне кажется, он работает на каких-то других хозяев. К примеру, кто-то еще хочет заполучить себе мандилион…
Мужчина ничего не ответил. Пожалуй, неразговорчивость была самой зловещей его чертой.
