Он действовал по собственной инициативе.
— Пошли. Доверься мне, Клер, пожалуйста.
Обойдя Мирнина, она подошла к подножию трона и посмотрела на Бишопа.
— Ну, чего вы ждете? — спросила она. — Убейте меня.
— Убить тебя? — удивленно повторил он, — С какой стати я стану совершать такую глупость? Мирнин совершенно прав. Убивать тебя не имеет никакого смысла. Ты нужна мне, чтобы запустить механизм Морганвилля и поддерживать его работу. Я уже объявил Ричарда Моррелла главным над людьми. Мирнин удостоился чести править теми вампирами, которые предпочитают остаться в моем королевстве и принести мне клятву верности.
Мирнин поклонился в пояс.
— Я, конечно, глубоко признателен вам за эту милость, мой повелитель.
— Одно условие, — сказал Бишоп, — Голова Оливера.
Мирнин улыбнулся.
— Я знаю, где найти его, мой повелитель.
— Вот и займись этим.
Мирнин снова поклонился, делая руками сложные пассы; на взгляд Клер, это выглядело почти издевательски.
Почти.
Продолжая кланяться, он прошептал:
— Делай, что он скажет.
И пошел прочь, как будто происходящее больше не волновало его.
Ева попыталась стукнуть его ногой, но он со смехом увернулся и погрозил ей пальцем.
Все проводили его взглядами.
— Отпусти меня, Майкл. Или укуси. Одно из двух, — сказал Шейн.
— Нет. — Бишоп щелкнул пальцами, подзывая Майкла. — Мальчик может мне пригодиться, чтобы держать под контролем его отца. Посади их в одну клетку.
— Клер, я найду тебя, — успел сказать Шейн, прежде чем его вывели.
— Я раньше найду тебя, — ответила она.
Бишоп сломал замок на книге, открыл ее и принялся листать страницы, будто в поисках чего-то конкретного. Вырвал одну, исписанную мелким почерком, сложил ее концы вместе и придал бумаге форму цилиндра.
— Надень на руку, — Он бросил листок Клер. Она заколебалась, и он вздохнул, — Делай, что я сказал, или пострадает кто-нибудь из множества заложников твоего хорошего поведения. Понимаешь? Мать, отец, друзья, знакомые, незнакомцы… Ты не Мирнин. Не советую играть в его игры.
Она надела на руку бумажный рукав, чувствуя себя ужасно глупо, но не видя другого выхода.
От прикосновения бумаги возникло странное ощущение, а потом она, словно живое существо, присосалась к коже. Клер в панике попыталась сорвать ее, но не смогла даже подцепить, так плотно лист облегал руку.
Возникла жгучая боль, а потом бумага отклеилась и соскользнула сама.
И когда она спланировала на пол, Клер увидела, что страница чиста. Абсолютно чиста. Плотный текст остался на руке — нет, под кожей, наподобие татуировки.
И буквы двигались. От этого зрелища ей стало нехорошо. Она понятия не имела, что это означает, но чувствовала — что-то происходит внутри, что-то…
Страх исчез. И возмущение тоже.
— Поклянись в верности мне, — сказал Бишоп. — На древнем языке.
Клер опустилась на колени и поклялась, на языке, которого не знала. И ни на мгновение не усомнилась, что поступает правильно. Фактически она почувствовала себя счастливой. Восторженно счастливой. В глубине сознания прозвучало: «Он принуждает тебя делать это!», однако ей самой было глубоко наплевать.
— Как я должен поступить с твоими друзьями? — спросил Бишоп.
— Мне все равно.
Ее даже не волновало, что Ева плачет.
— Ну, когда-нибудь станет не все равно. Вот тебе мой дар: твоя подруга Ева может уйти. Для меня она абсолютно бесполезна. Почему бы не продемонстрировать свое милосердие?
— Мне все равно, — повторила Клер.
Ей было не все равно, умом она понимала это — но абсолютно ничего не чувствовала.
— Уходи, — бросил Бишоп Еве с улыбкой, от которой бросало в дрожь, — Беги. Найди Амелию и скажи ей: город и все, что ей дорого, теперь принадлежит мне. В том числе и книга. Если она хочет получить ее обратно, пусть придет сама.
Ева вытерла слезы и устремила на него гневный взгляд.
— Она придет. И я вместе с ней. Вы не всех подчинили себе. Это наш город, и мы вышибем вас отсюда, даже если это будет последнее, что нам удастся сделать.
Толпившиеся вокруг вампиры засмеялись.
— Что же, приходите. Мы подождем, — сказал Бишоп, — Правда, Клер?
— Да, — Она опустилась на ступеньки у его ног, — Мы подождем.
Он щелкнул пальцами.
— Тогда давайте праздновать победу, а утром поговорим о том, как теперь будет жить Морганвилль. В соответствии с моими желаниями.
