Фиа печально кивнула и медленно пошла по коридору, заваленному оставшимся от пожара и строительства мусором, в сторону уже восстановленной части замка. По пути она заглядывала в комнаты, останавливалась, чтобы рассмотреть что-то повнимательнее. Томас шел за ней, ему нравилось, как тщательно она рассматривает проделанную работу, как одобрительно отзывается о тех изменениях, которые он внес в первоначальный план. Вскоре они оказались во вновь отстроенном северном крыле, где их шаги гулко отзывались в пустых помещениях.
Фиа вошла в большую комнату, залитую солнечным светом, которая когда-то служила для приемов, а сейчас использовалась как столовая. Параллельно окнам, выходящим в сторону моря, стояли длинные старые козлы, на которых лежали деревянные крышки, собранные из пахучих оструганных сосновых досок.
Фиа обошла стол, подошла к окну и прижала ладонь к стеклу. Казалось, солнечный свет залил ее, и она засверкала в нем подобно драгоценному камню.
– Здесь чудесно, правда? – Фиа улыбнулась.
– Я рад, что тебе нравится. – Томас посмотрел на море. Солнце уже прошло зенит. Пожалуй, пора возвращаться к Джейми и остальным. Нужно еще столько завершить до отъезда, столько еще не сделано. Он боялся, что не успеет довести все до приемлемого состояния.
– Мы так и не пообедали, – произнесла Фиа, посмотрев туда же, куда смотрел Томас.
– Да. – Он прогнал от себя мысли, которые мучили его. Как предложить Фиа поехать с ним, ведь у него ничего нет?! Все, чем он владеет, находится здесь, в этом месте, с этими людьми. Фиа нужна независимость и свобода, а он может предложить ей лишь жизнь осужденного изменника в изгнании. – Нам нужно возвращаться.
– Да. – Фиа стояла на расстоянии вытянутой руки. Нелепые мысли невольно лезли ему в голову, но Томас упорно гнал их от себя. Все же он не удержался и прикоснулся к ней. Что за беда? Одно легкое касание. Кончиками пальцев он провел по ее подбородку, по контуру лица, затем приподнял его, и солнце заиграло искорками у нее в глазах, заблестело на ее губах.
– Мы здесь уже так долго, боюсь, я скомпрометировал вашу репутацию. – Он улыбнулся и опустил руку.
– Да, – тихо ответила Фиа, склонила голову и повернулась, чтобы идти прочь...
Томас схватил Фиа за руку и остановил. Какое-то мгновение они оба стояли застыв, не отводя глаз друг от друга. Томас видел, что взгляд у Фиа такой же беспомощный, как и у него.
Томас не помнил, как Фиа оказалась в его объятиях. Она обхватила его голову руками и притянула к губам. Томас прижал Фиа к груди и поднял над полом. Он так изголодался по ней за эти дни, что все правильные мысли и рассуждения мгновенно вылетели у него из головы. Он с жадностью прильнул к ее губам, поднимая ее все выше и выше, словно хотел сделать частью себя, чтобы она никогда не смогла покинуть его или исчезнуть из его жизни.
– Фиа, милая, – тихо бормотал он, – целуй меня, прошу, целуй меня!
Фиа обхватила лицо Томаса ладонями, раздвинула губы и приняла его язык. Она испытывала такое же страстное желание владеть Томасом, как и он.
Он нес ее словно пушинку, продолжая ненасытно целовать. Остановился он только тогда, когда почувствовал преграду, наткнувшись на большой обеденный стол. Продолжая прижимать Фиа к себе, одним взмахом руки он смел все, что стояло на столе. Миски, тарелки, кружки – все со стуком и звоном полетело на пол. Осыпая поцелуями ее лицо, глаза, шею, Томас опустил Фиа на край стола. Он хотел было выпрямиться, но Фиа ухватила его за рубашку.
– Нет, не покидай меня ни на мгновение!
От этих слов все, что еще удерживало Томаса, рассыпалось в прах. Он притянул Фиа к груди, подвинул ее к середине стола и накрыл собой.
Фиа крепче ухватилась за его рубашку, ткань не выдержала и лопнула. Ей было трудно двигаться и дышать под тяжестью его тела. Томас почувствовал это. Он перекатился на спину и усадил ее на себя. Руки его нырнули под пену нижних юбок и крепко сжали ее теплые нежные ягодицы. Фиа почувствовала, как что-то твердое и большое уперлось в нижнюю часть ее живота, у нее перехватило дыхание.
Томас мысленно выругал себя за поспешность и несдержанность.
– Прости, – сказал он. Губы ее были влажны и раскраснелись от поцелуев. Томас притянул ее к себе. – Прости.
– Нет. – Фиа выпрямилась и уперлась ему в грудь. Дыхание ее было неровным, волосы растрепались.
– Нет? – тупо повторил Томас. Голова его откинулась назад. Он отпустил Фиа. – Нет. – Он закрыл глаза и тихо сквозь зубы выругал себя.
В полной растерянности, не понимая, что произошло, почему Томас вдруг остановился, Фиа ждала, когда он откроет глаза. Не дождавшись, она с тревогой склонилась над ним. Волосы ее рассыпались по лицу и шее Томаса. Она хотела было убрать их, но он внезапно, будто клещами, схватил ее за руки. Томас по-прежнему не открывал глаза, но Фиа увидела, как на его лице отразилась боль.
– Что случилось? – растерянно прошептала она, ничего не понимая и пугаясь. – Что случилось? – повторила она.
– Фиа, если твое «нет» окончательно, прошу тебя, оставь меня!
Он просто не понял. Острая страсть затмила разум Фиа, и она потеряла способность ясно выражать свои мысли.
– Нет, я всего лишь хотела сказать: «Нет, позволь мне целовать тебя».
Боль покинула Томаса, он улыбнулся уголками губ.
– О-о! – простонал он. – Прошу вас, миледи, тогда делайте со мной все, что вам угодно.
От таких слов Фиа пришла в восторг. Она может делать с ним все что хочет! Может касаться, может ласкать, изучать его тело. Он сам так сказал. Но больше всего ей хотелось смотреть на него, видеть его.
Фиа никогда раньше не подозревала, что близость с мужчиной может быть так полна чувств, так восхитительна. Во-первых, этому препятствовало полученное воспитание. У нее не было подруг, с которыми можно было бы обо всем пошептаться и узнать что-то важное, волнующее. У нее не было матери, которая рассказала бы ей, как общество относится к женщинам, которые получают удовольствие в постели. Во-вторых, никто и никогда не рассказывал ей об отношениях мужчины и женщины. Поэтому Фиа была абсолютно свободна от всяких догм и предрассудков и не испытывала боязни от близости с мужчиной. Наоборот, это доставляло ей удовольствие.
Ничто не сковывало ее. Она наслаждалась ощущениями, которые пробудил в ней Томас. Эти ощущения были неведомы ей ранее, и теперь, познав их, она отдалась в их власть, как никогда бы не поступила ни одна представительница ее класса. Она хотела Томаса так же сильно, как он хотел ее. Не стесняясь, она стремилась сейчас вновь ощутить взрыв чувств, который она познала с Томасом в тот вечер на вершине холма, и этим возбуждала Томаса еще больше.
Фиа ухватилась за ворот его рубашки и распахнула ее. Грудь Томаса была широкой и крепкой, как шотландские скалы. Фиа жадным взглядом изучала его тело. Большой, сильный, мужественный, красивый, он неподвижно лежал под ней, был в ее полной власти. Она осторожно погладила шелковистые завитки волос у него на груди. У Томаса вырвался стон, губы раскрылись в улыбке плотского наслаждения.
