Томасу Донну недавно присвоили титул виконта Макларена за его неоценимые услуги Короне. Услуги эти заключались в том, что он избавил моря ее величества от разбойников. Томас вошел следом за женой. Высокий, стройный, он выглядел таким же суровым, как жизнь, которую вел.
– Не знаю, не знаю, – вступила в разговор Рианнон, которая, очевидно, все-таки прислушивалась к беседе, укачивая младенца. Она оторвала взгляд от лица дочери и внимательно посмотрела на Томаса. – Могу поставить золотую гинею, что Макларен не согласится, чтобы написали его портрет.
– Пари, – тут же подхватил Эш и, наклонясь к жене, прошептал: – Если я выиграю, то хотел бы получить выигрыш чем-то более ценным, чем золото, моя дорогая женушка. – От этих слов щеки Рианнон порозовели.
– Но я хочу семейный портрет, – заявила Фиа, поворачиваясь к Томасу. Он осторожно посмотрел на нее. Фиа качнула бедрами, очень чувственно, она знала, что это действует на Томаса безотказно.
Томас с надеждой посмотрел на Эша и Рейна, призывая их на помощь, но они лишь улыбались в ответ, словно не понимая, что происходит. Да, похоже, что на их помощь рассчитывать не приходится, придется выкручиваться самому.
– Может, это и звучит странно, – в голосе Фиа слышалась ирония, – но я хочу, чтобы в нашей картинной галерее действительно висели картины. Сейчас мы называем ее картинной галереей, но картин там нет. Томас, ведь мы должны позаботиться об этом. Полагаю – заметь, Томас, я только полагаю, возможно, я и ошибаюсь, – как глава клана Макларенов, ты должен иметь портреты Макларенов на стенах. Но...
Она на мгновение закрыла глаза, а когда открыла, заметила, что Томас, не отрываясь, смотрит на нее. Взгляды их встретились. Он стоял словно зачарованный, Фиа тоже. Томас ничего не мог с этим поделать. Он протянул руку и погладил ее по щеке. Губы Фиа приоткрылись, она не произнесла ни слова, только чуть-чуть повернула голову, чтобы лучше почувствовать его ласку.
– Что «но»? – Внезапно раздавшийся голос Рейна словно окатил их холодной водой. – Предатель!
Фиа отпрянула от мужа и подозрительно посмотрела на Рейна.
– Но это будет невозможно, – пояснила она, – поскольку этот глава клана и замка не разрешает моему бедному художнику сделать даже простой набросок. – Она топнула маленькой ножкой в атласной туфельке, Эш широко улыбнулся. Его до сих пор удивляло, что их молчаливая, загадочная, непроницаемая сестра только дома, только за надежными стенами и только с мужем позволяет себе проявлять какие-то чувства. Томас тут же ухватился за ее слова.
– Твой бедный художник? – Он сделал шаг вперед, в его голосе послышались собственнические нотки. Фиа отступила на шаг. – Твой художник, леди Макларен? Как это твой?
– Томас, я просто так сказала, – она сделала еще шаг назад, – ты же знаешь, что я люблю только... – Неожиданно она почувствовала сильные объятия Томаса. Он улыбался, глядя на нее, будто голодный волк.
– Томас, это ты нарочно сделал. – Она рассмеялась. – Это нечестно, сэр.
– Я же тебе говорила, – заметила Рианнон, улыбаясь мужу.
– Может быть, это сражение он и выиграл, но, уверяю тебя, она еще не отказалась от борьбы, – отозвался Эш. – Посмотри, она уже изменила тактику. Мне эти приемчики хорошо знакомы. Достаточно знакомы, чтобы я узнал их, по крайней мере.
– Да, конечно, – кивнул Рейн, – очень хорошо знакомы.
Тем временем Фиа уже обвила руками шею Томаса. Он смотрел на нее, но в его глазах светилось уже новое выражение.
– Ну, хватит, хватит, моя красавица, любовь моя. Скоро нам придется вешать совсем новый портрет в нашей галерее, и я постараюсь, чтобы он был не единственным и чтобы к нему присоединилось еще много-много портретов, – пробормотал он, с наслаждением вдыхая аромат ее волос.
Фейвор обладала хорошим слухом.
– О чем это вы? – спросила она и подозрительно посмотрела на них.
Томас повернулся к присутствующим, его переполняла гордость.
– У Фиа будет ребенок. Гунна застыла, глядя на Фиа.
– Это правда? – выдохнула она взволнованно. В глазах ее блестели слезы.
– Фиа?! – воскликнул Кей, оторвавшись от книги. Кора просто улыбнулась, как и остальные.
– Правда, – с неожиданной робостью проговорила Фиа. – Он родится в начале лета.
– Она, – поправил Фиа Томас.
Рейн взглянул на Эша. На лице его было написано все презрение опытного мужа к новичку.
– А им кто-нибудь рассказал, как оно бывает? – Рейн опять посмотрел на Томаса и Фиа. – Это вам не в таверне еду заказывать. Обычно приходится соглашаться на то, что получаешь.
– Она, – настойчиво повторил Томас, глядя на Фиа. И от этого взгляда Фиа зарделась румянцем.
– Полагаю, ты даже знаешь, как она будет выглядеть? – с улыбкой поинтересовался Эш.
– Знаю, – тихо ответил Томас. Взгляд его, полный любви, устремился к лицу Фиа. – Волосы у нее будут черные как ночь и блестящие, как крыло ворона. Глаза у нее будут синими, как морские глубины, а кожа – белая, как утесы Дувра. – На его красивом суровом лице расцвела улыбка. – И она будет, как ее мать... неотразима.
