— Вовсе не так. В этом отношении мои намерения были честны. И остаются честными. Мне нужны эти земли. Но сейчас… — Он машинально пригладил мокрые волосы. — Я не хотел заговаривать об этом так скоро, но, похоже, ничего не поделать. — Невилл набрал в грудь воздуха и пристально посмотрел на нее: — Думаю, нам нужно пожениться.
Ему самому было странно слышать эти слова. И потрясенное молчание Оливии отнюдь не ободряло. Она смотрела на него так, словно не поняла ни слова… или не хотела понять.
— Итак? — спросил он, возбужденный до пределов, поскольку платье льнуло к ней, как вторая кожа, прикрывая и одновременно показывая все. — У тебя нет ответа?
Оливия не верила ушам. И почти не верила тому, что происходило с ней последние четверть часа. Тем вольностям, которые он позволил себе с ней. Тем вольностям, которые допустила и даже поощряла она. А потом… это… это землетрясение в ней!
Она затрепетала при одном воспоминании о мощи своей реакции. И вот теперь он делает ей предложение!
— Если… если вам нужна аренда, — пролепетала она, — можете получить земли.
— Я говорю не об аренде. О браке. После того, что было между нами…
— Нет! — Она затрясла головой и отступила. — Нет. Вы не заставите меня… — Она осеклась.
Господи милостивый, что она наделала?! Как могла позволить такие невообразимые вольности, после чего еще и отказалась выйти за него? Неслыханно!
— Боже! — простонала она. — Я должна поскорее уехать отсюда!
Она выскочила под дождь. Невилл последовал за ней.
— Оливия, подожди! Ты не можешь сбежать!
— Я не сбегаю!
Она развернулась так круто, что ему пришлось поймать ее за плечи, чтобы не столкнуться с ней. Но он сразу же выпустил ее.
Будь проклята его рассудительность, тем более что она с каждой минутой все больше теряет самообладание.
— Я не убегаю, — повторила она. — Но в отличие от вас не могу так быстро справиться со своими эмоциями!
Он болезненно поморщился:
— Заверяю тебя, что я тоже никак не могу справиться со своими эмоциями.
Ее взгляд невольно упал на мокрые брюки, где бугрилось свидетельство его неутоленного желания.
— Останься, — попросил он, когда она отступила. — Оливия, думаю, мы должны пожениться, и как можно скорее.
Гром снова сотряс землю, но дождь стал утихать. Она провела рукой по глазам.
— Я не так глупа, чтобы верить, будто мы обязательно должны пожениться. То, что сделали вы… что сделали мы…
Она покачала головой, не находя слов.
— Хорошо еще, что ребенка точно не будет, — выдавила она наконец.
Уголок губ Невилла приподнялся в легкой усмешке. Воли ей не занимать! Но и он не собирается терять обретенное преимущество! Хотя он не собирался говорить о женитьбе сегодня утром, однако теперь все сказано и слова уже нельзя взять назад. Не то чтобы он хотел взять их обратно, особенно когда последствия их злосчастной встречи до сих пор сотрясали его тело.
— Мы должны пожениться, Оливия. Даже вы должны это видеть.
— Но… я не вижу. Мы вовсе не подходим друг другу.
— Мы прекрасно подходим друг другу, — возразил он. — Весь этот эпизод только это доказывает. И если бы твоя мать или брат узнали о нем, были бы абсолютно правы, настаивая на немедленной женитьбе.
— Только попробуйте им проговориться.
— Значит, не вынуждай меня это делать.
Он и сам не мог сказать, как повернулся язык бросить такую угрозу. Но теперь понял, что вполне способен ее исполнить.
Глаза Оливии сначала расширились от ужаса и тут же яростно сощурились.
— Все-таки вы с самого начала это задумали. Скомпрометировать меня и заставить выйти замуж. Ничего не получится. Я… я буду отрицать каждое слово!
— Бесполезно, — вздохнул Невилл. — Никто тебе не поверит.
— Но зачем вам это нужно? Зачем вы меня вынуждаете?
— Я ни к чему не хочу принуждать тебя, Оливия. Похоже, я просто не нашел подходящих слов. Почему бы нам не вернуться в Берд-Мэнор? Я всего лишь прошу тебя подумать над моим предложением.
Оливия покачала головой, но Невилл не сдавался.
— Я поговорю с твоей матушкой…
— Нет!
— …и твоим братом, как только они приедут.
— Лучше вам этого не делать!
— Но почему? — удивился Невилл и, схватив ее за руки, нагнул голову, так что они оказались лицом к лицу. Внезапно ее возражения не показались забавными. Скорее, слишком яростными. И тот факт, что она вовсе не шутила, сводил его с ума. — Скажи, Оливия, ты что-то имеешь против всех мужчин или только против меня?
— Не говорите глупостей!
— Глупостей? Ты забываешь, что я прочитал твой журнал и среди всех этих мужчин не было такого, которого ты полностью одобрила бы.
— Да как вы смеете?! — Она принялась извиваться, безуспешно стараясь вырваться.
— Ни один не привлекал тебя. Ни один! Я начинаю думать, что ты ненавидишь всех мужчин!
— Не всех! Только вас!
Он покачал головой, слишком рассерженный, чтобы вспомнить об осторожности.
— Думаю, нет. Думаю, последние несколько минут доказали, что я тебе нравлюсь. Очень.
— Нет…
Он заглушил ее протесты жгучим поцелуем. Жестоким. Безжалостным. Но это заставило ее замолчать и усмирило его гнев, оставив только страсть, жаркую, требовательную и неуловимую. Она пробежала по их венам лесным пожаром, таким бурным и всепожирающим, что в нем горело только одно желание: потушить огонь здесь и сейчас, уложить ее на землю и погрузиться в девственное лоно, дать им обоим разрядку, в которой оба нуждались так отчаянно.
То, что ее сопротивление переросло в желание, только еще ярче разожгло костер. Но Невилл отнюдь не был дураком и, несмотря на то, что почти обезумел от страсти, заставил себя сдержаться. Один последний исступленный поцелуй. Одна последняя ласка. Одно последнее касание…
Он погрузил пальцы в тяжелый мокрый шелк ее волос и неохотно отстранился.
— Поезжай домой, — прорычал он — Поезжай домой и подумай о том, что здесь было… А потом реши, что скажешь своей семье. Даю тебе неделю. Не дольше.
С этими словами он повернулся и хоть и с трудом, но отошел от нее. Каждый шаг был мучением, но он схватил поводья коня, твердя себе, что Оливия даже в бурю сама найдет дорогу домой. Она на своей земле, и дорога расстилается перед ней. Кроме того, она прекрасная наездница и умеет обращаться с лошадьми не хуже его. Он уселся на гунтера и спустился в долину. Но настоящей причиной его отъезда было то, что он не мог доверять себе. Еще минута наедине с Оливией, и он за себя не ручается. Он хотел ее. Отчаянно. Сильнее, чем когда-либо хотел женщину. Недаром во время их путешествия отвергал все предложения веселых девиц провести ночь вместе. И избегал готовых на все женщин Келсо.
